– Опять же, – со вздохом повторил он. – Ты можешь. Но не хочешь.

С каждым словом его голос звучал все более устало. И все из-за меня. Именно я причиняла эту боль ему, нам обоим. Эти разговоры с каждым разом давались мне все тяжелее, а впереди было еще целых полгода. И пока что нам не слишком удавалось остаться друзьями. Мы постоянно ранили друг друга, причем без всяких сознательных усилий.

В разговоре возникла огромная пауза. Я отчаянно пыталась придумать, что же сказать, но в голову ничего не приходило.

– Когда я снова увижу тебя? – в конце концов нарушил молчание Уэс.

Он все еще хотел меня видеть? Я не понимала этого мужчину. Черт, да я большинство мужчин не понимала, но его в особенности.

– Э-э, не знаю. Я только что сошла с самолета в Вашингтоне, округ Колумбия. Буду спутницей пожилого богатея.

В трубке зазвенел смех Уэса.

– Старого пердуна? Ну что ж, по крайней мере, я знаю, что ты не прыгнешь в постель к старикашке, которому надо прописывать виагру.

– Некрасиво! – шутливо упрекнула его я. – К тому же у него есть сексуальный сынишка-сенатор. Ты же знаешь, я и мужчины у власти…

Смех Уэса мгновенно умолк, и мир, воцарившийся между нами на секунду, разлетелся вдребезги. Вновь повисло напряженное молчание.

– Ты же шутишь? – спросил он.

Он проглотил наживку.

– Не-а.

– Дери меня горой, – простонал он.

– С удовольствием, не считая горы, – даже не подумав, выпалила в ответ я.

– Когда? – немедленно поинтересовался он.

– Когда встретимся в следующий раз, глупый.

– А именно?.. – продолжал Уэс, но я уже не была уверена, что он шутит.

Наши отношения двигались такими немыслимыми зигзагами, что каждый следующий шаг давался с трудом.

– Не знаю. Встретимся, когда встретимся, – сделала свой ход я.

– Почему я? – громко и безнадежно спросил Уэс.

Это прозвучало как слова человека, который глядит в небо, широко раскинув руки, и упрекает в своих бедах творца.

– Какого черта я схожу с ума по такой ненормальной, как ты?

Затем он рассмеялся тем низким горловым смехом, который так мне нравился и который принадлежал только ему, ему одному. Тем самым, от которого мое сердце начинало биться так яростно, что приходилось прижимать руку к груди, чтобы оно не выскочило наружу.

Я пожала плечами, но он не мог это видеть.

– Если Вселенная выдала тебе паршивый расклад, ставь против крупье. Пока, Уэс.

Не дожидаясь, пока он попрощается, я оборвала звонок и несколько раз глубоко вздохнула. Пришло время вернуться к текущему заданию, Миа. Уоррен Шипли. Твой следующий клиент.

* * *

Уоррен Шипли не приветствовал меня у входа в свой особняк. Нет. Мужчина, стоявший на вершине каменной лестницы и наблюдавший за тем, как я выхожу из лимузина, выглядел так, словно только что сошел со страниц журнала «Джи-Кью». Аарон Шипли, сенатор-демократ от Калифорнии, прислонился к белой колонне. Я успела повидать и красавцев, и гигантских альфа-самцов, способных одним ударом ладони расколоть деревяшку, но ни на ком из них костюм не сидел так, как на этом парне. Абсолютное совершенство.

Темно-серая ткань идеально облегала его широкие плечи, узкую талию и длинные ноги. Костюм сидел так, словно был пошит специально на него. Как, вероятно, и было. Глаза сенатора прятались под парой черных очков «Рэй-Бан». Густые каштановые волосы взъерошены, словно он только что выбрался из постели, но при этом прическа вполне соответствовала популярному в последнее время стилю. В его случае это работало дьявольски эффективно – вид собранный, но с легкой перчинкой. Убийственная комбинация для девчонки вроде меня. Да, черт возьми, для любой девчонки.

Лощеный, словно серо-стальной «Ягуар», он медленно спускался по ступеням на усыпанную гравием подъездную дорожку. Большинство попыталось бы встретить его на полпути, поднявшись на двенадцать или около того ступеней. Но я не принадлежу к большинству женщин, а он, определенно, – к большинству мужчин. Я с наслаждением наблюдала за его спуском. Вокруг него витала атмосфера значительности, окутавшая Шипли-младшего, словно облако дорогого, резковатого одеколона. Я наблюдала за каждым его изящным, уверенным шагом, практически тая в источаемых им лучах власти. Если раньше я жаловалась на влажность, то что же сказать сейчас – на затылке выступил пот, и одинокая капля стекла по позвоночнику, отчего в каждом нервном окончании вспыхнули искры желания.

– Вы, должно быть, мисс Сандерс, – прямо, но доброжелательно произнес он, протягивая мне руку.

В ту секунду, когда наши пальцы соприкоснулись, мою ладонь как будто пронзило током. Я попыталась вырвать руку, но он только сжал сильнее.

– Любопытно, – протянул сенатор. – Я редко ощущаю чью-либо сущность после единственного рукопожатия.

– Мою сущность?

Таинственная улыбка скользнула по его аппетитным губам – не слишком тонким и не слишком пухлым. Как в случае с тремя медведями и их стульями, эти были как раз по моей мерке. Он все еще не отпустил мою руку. Вместо этого он повернул ее ладонью вверх, продолжая сохранять контакт. Даже этого простого прикосновения кожи к коже мне хватило, чтобы неистово желать большего. Он сдвинул очки на лоб движением, явно не подобающим политику его ранга. Предполагается, что мужчины вроде него должны быть унылыми занудами, способными говорить только о правительственных делах и т. д., и т. п… тут мои размышления прервались, потому что взгляд сенатора буквально впился в меня. Его глаза смахивали на две одинаковых конфетки «Поцелуи Херши», но вот таяла от них почему-то я. Большой палец Шипли-младшего прошелся по тыльной части моей кисти, и я глубоко вздохнула.

– Твоя сущность – это твоя жизненная сила, твой магнетизм. Когда мы прикоснулись друг к другу, я ощутил его заряд. А ты это почувствовала?

Я деревянно кивнула, не отрывая взгляд от этих шоколадных очей и попутно отмечая прямой нос, высокие скулы и точеную линию подбородка.

– Вот я сжимаю наши ладони сильнее, – тут он прижал второй рукой мою, стиснутую в его пальцах, – и теперь это ощущается намного отчетливей.

Я облизнула губы, мой собеседник заломил бровь. Теперь он смотрел прямо на мой рот, и я почувствовала, как слабеют колени.

Все мои силы ушли на то, чтобы не облизнуться вновь.

– Идем внутрь, – сказал он.

Готова поклясться, что от последнего слова электрический разряд пронзил мой центр удовольствия, который запульсировал и забился, отмеряя свое собственное время. Сенатор сказал что-то еще, но он потерял меня на слове «внутрь». Отпустив мою руку, он приложил ладонь к моей щеке. О боже, это понравилось мне в миллион раз больше, но заодно заставило вернуться к реальности.