Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Прости, что оставил тебя одну, любовь моя, – прошептал он.
Кили искоса взглянула на него. Слова «любовь моя» обезоружили ее, и она, невольно улыбнувшись, кивнула, принимая его извинения.
– Давай потрем немного ковер, дорогая, – предложил граф, приглашая ее на танец.
– А здесь это принято? – спросила Кили, восприняв его предложение буквально.
Ричард кивнул. И прежде чем он успел остановить жену, она грациозно опустилась на колени и потерла ковер кончиками пальцев.
Ричард открыл рот от изумления.
В зале раздался смех, громче всех смеялись леди Моргана, леди Джейн и леди Capa. Те придворные, которые сумели подавить улыбку из уважения к графу, с ужасом наблюдали за странным поведением его жены. Даже королева Елизавета бросила на Кили внимательный взгляд, а стоявший рядом с ней Роберт Дадли разразился ироническим смехом.
Присев на корточки рядом с женой, Ричард мягко спросил ее:
– Дорогая моя, что ты делаешь?
– Тру ковер… – начала было Кили, но тут же осеклась, догадавшись наконец, что Ричард имел в виду что-то другое.
Она услышала смех придворных, который вызвало ее нелепое поведение, и испуганно взглянула на мужа.
– Дорогая моя, я приглашал тебя на танец, – сказал Ричард спокойным тоном, еле сдерживая смех.
Кили поняла, что погибла. Чувствуя жгучий стыд, она вскочила и бросилась к выходу. Она слышала, как граф окликнул ее, но даже не оглянулась.
Захлопнув за собой дверь спальни, Кили прислонилась спиной к косяку и расплакалась, чувствуя себя униженной и оскорбленной.
Она никогда больше не сможет посмотреть этим людям в глаза. Мир, в котором живет ее муж, навсегда останется чужим для нее. Для англичан она всегда будет невеждой, незаконнорожденной, которая заставила своего благородного отца признать ее и хитростью вынудила графа вступить с ней в брак.
Подавленная этими мыслями, Кили медленно подошла к кровати и села на краешек. Она всей душой стремилась убежать из этого мира.
Ей хотелось домой. Ее манили прячущиеся в дымке тумана горы Уэльса.
О, в какую ловушку она попала! Разлука с графом разобьет ей сердце. Но если она останется с ним здесь, в его мире, то непременно погибнет.
Придя в отчаяние, Кили закрыла лицо руками и разрыдалась.
В этот момент тихо скрипнула дверь спальни. Ричард подошел к кровати и присел рядом с женой. Обняв за плечи, он прижал ее к себе. Его сердце разрывалось от ее безутешного плача.
Достав носовой платок, Ричард вытер слезы с ее лица.
– Елизавета требует, чтобы придворные оставались в парадном зале до тех пор, пока она не покинет его, – сказал Ричард. – Этот обычай рассматривается как знак уважения к короне.
– Я не придворная дама, – прошептала Кили с несчастным видом.
– Ты ошибаешься, графиня Базилдон – придворная дама, – возразил Ричард, ободряюще улыбаясь жене.
Кили посмотрела на него сквозь пелену слез.
– Я должна вернуться в Уэльс, милорд. Наш брак необходимо расторгнуть.
– Это невозможно, дорогая моя, – сказал Ричард, стараясь, чтобы его голос звучал убедительно. Ни за что на свете он не позволит Кили уехать.
– Но ведь существуют разводы!
Ричард поднял ее голову за подбородок и, внимательно вглядевшись в глаза Кили, понял, как она страдает.
– На горе или на радость, но мы с тобой стали навеки мужем и женой. Разлучить нас может только смерть, – промолвил он голосом, не терпящим возражений.
– Сегодня вся знать Англии увидела, что наш брак заключен тебе на горе.
– Неправда, – сказал Ричард, поглаживая жену по спине, чтобы успокоить. – Это я во всем виноват. Ты простишь меня?
– Нет, смех придворных вызвало мое невежество, – возразила Кили, не признавая вины мужа.
– Нет, дорогая моя, это мое невежество стало причиной смеха. Я употребил бытующее среди придворных выражение в разговоре с леди, которая никогда прежде не бывала при дворе, – заявил Ричард и, не сводя глаз с Кили, продолжал: – Давай вернемся в зал и потанцуем. Через час придворные с их мелкими интересами забудут инцидент с ковром и обратятся к другим сплетням. Поверь мне, красавица моя.
Кили потупила взор и чуть слышно прошептала:
– Я… я не могу…
– Чем упорнее ты будешь скрываться, тем дольше эти недоумки будут смеяться у тебя за спиной.
– Ты меня неправильно понял, – тихо сказала Кили, а затем выпалила с таким видом, как будто признавалась в страшном грехе: – Я не умею танцевать!
– Это легко поправить, – заявил Ричард.
Он вывел жену на середину комнаты и галантно поклонился ей, а Кили, подыгрывая ему, сделала реверанс.
– Как мне вести себя дальше? – спросила она.
– Согни руки в локтях и подними их, держа ладонями ко мне, – распорядился Ричард, показывая, что надо делать. – Превосходно! Теперь сделай шаг ко мне и коснись правой ладонью моей правой ладони, а затем сделай то же самое с левой стороны.
– Это совсем просто, – сказала Кили с очаровательной улыбкой.
В этот момент она была так хороша, что Ричард не сумел устоять против искушения и поцеловал ее. Его поцелуй исцелил ее уязвленную душу, успокоил ту боль, которую ей причинил сегодняшний вечер. Она обвила его шею руками и прижалась к нему всем телом.
– Пусть королева катится ко всем чертям, – пробормотал Ричард.
Подхватив Кили на руки, он положил ее на постель и лег рядом. Спустив корсаж ее платья, граф обнажил грудь жены и припал губами к ее темноватому соску.
– Гм, – раздался в их комнате чей-то голос. Охваченный желанием, Ричард медленно поднял голову и, взглянув в сторону двери, увидел Уиллиса Смайта, горящий похотью взор которого был устремлен на обнаженную грудь Кили с затвердевшими сосками.
Кили смутилась и попыталась прикрыть свою наготу, но навалившийся на нее всем телом муж сковывал ее движения.
– Королева требует вашего возвращения в зал, – сообщил Уиллис, не сводя глаз с обнаженной груди Кили.
– Выйди, – приказал ему Ричард негромким голосом, в котором тем не менее прозвучала скрытая угроза.
– Но Елизавета…
– Я сказал, выйди!
Уиллис Смайт с дерзкой усмешкой кивнул и покинул комнату.
Увидев, что лицо жены от пережитого стыда пошло красными пятнами, Ричард пожалел о своем намерении остаться при дворе до конца рождественских праздников. Однако теперь уже было поздно менять решение. Граф обещал Елизавете, что не уедет из Хэмптон-Корта до кануна Крещения, то есть до намеченного переезда двора в Ричмондский дворец, зимнюю королевскую резиденцию. Покинуть двор раньше этого времени означало бы нанести оскорбление Елизавете, а то и навлечь на себя подозрения в чем-нибудь неблаговидном.