Баба-ах! – сотня стволов выплюнула разом свинец в атакующих. Десятков пять рухнуло на камни, поливая их кровью.

– Быстро заряжай! То-овсь! Огонь! – Ещё сотня выстрелов, теперь со ста пятидесяти шагов. – Быстро зяряжай! То-овсь! Огонь! – Третий залп укладывал турок уже со ста.

Залп в упор массы хороших стрелков, да ещё и из хорошего оружия, это очень страшно! Целые ряды валятся перед тобой, и это только вопрос времени, когда ты сам окажешься на их месте.

– Россыпью бей!

Вот и пригодились те шесть десятков турецких стволов, что стояли заряженными у бойниц. Наступающие и так дрогнули и подались назад. А со стен и башен летели пули, выбивая в первую очередь командиров и самых стойких. Нестройная, орущая от ужаса толпа неслась прочь от крепости, оставив перед ней пару сотен тел.

– Оружие почистить, зарядить, привести в боевую готовность! – скомандовал Алексей. – Это только начало, братцы, теперь они уже будут осторожнее наступать. Но и у нас ещё даже пушки в бой не вступили. Можно отдыхать, сегодня они вряд ли уже полезут.

– Жалко их, господин подпрапорщик, живые ведь люди, вона как стонут, – кивнул со стены в темноту молодой солдат.

– Жалко, Гордейка, а что сделаешь-то? – вздохнул унтер. – Залечить мы их всё одно не смогём, а лазить по камням ночью нам тоже никак не можно. Там среди турок тоже ведь всяких ухорезов хватает, похлеще наших пластунов некоторые будут. Вот затаится десяток горных албанцев среди камней, так ты и глазом не успеешь моргнуть, как они кому-нить из тех милосердных враз горло перережут, а кому и аркан на шею да к паше его на страшную пытку уволокут. Вона как нашего Афоню сипахи пластами резали. Любят они такое. Правильно капитан сказал: из крепости никому ни ногой, ни на какие посулы и на хитрость басурманскую не поддаваться! Коли захотят забрать своих раненых, так и мы, чай, противиться не станем. А ну-ка, Гордейка, давай факел мне, кину его к дороге, а ты в оба гляди, никто там не крадётся в ночи?

– Ваше благородие, гренад у нас всего сто шестьдесят пять, из них девять с приспособами для дальнего броска, пять для поджога и столько же дымовых. Патрон покамест достаточно, но я распорядился их ещё с запасом накрутить, да и пули нужно к ним отлить, – докладывал ротный интендант. – Провианта у нас достаточно, правда, вот мясная убоина с подвального ледника уже через пару дней закончится, и тогда придётся переходить на крупу да сухое мясо.

– Не страшно! Бывало и похуже, солонину вон ту же вспомните, – усмехнулся Егоров. – А вот патроны да, они лишними никогда не бывают, скоро турки сильно обозлятся и гораздо решительней наседать начнут, мы же им единственный связующий их с северными армиями прямой путь здесь перекрыли. Очень скоро они будут отчаянно к нам лезть. Много боеприпасов тогда разом уйдёт. Свинца и пороха здесь в арсенале достаточно, а вот патронной бумаги у нас всего ничего. Будем, как в старину, ружейными мерками в стволы порох сыпать. Курт, сколько у нас фугасов всего?

– Четыре большой фитильный, один большой тёрочный и четыре малый, – доложился Курт, и, увидев расстроенное лицо командира, развёл руками: – Сколько всего быть этот редкий ингредиент, столько всего тот фугас и сделать, ваший благородий.

– Да это понятно, я ведь вам не в упрёк, – вздохнул Алексей. – Ладно, будем воевать тем, что у нас есть.

В течение следующего дня турки предприняли четыре атаки. Одна из них даже была организована с северной стороны. Больших трудностей в отражении их не возникло. Пехотинцы были уже пуганые, шли россыпью, палили вовсю из своих ружей и, не доходя ста, ста пятидесяти шагов, откатывались обратно. У егерей два человека получили ранение. Одному выбитое пулей каменное крошево просекло глаз, а второй поймал пулю в плечо.

Ночью сорвали попытку проскочить мимо крепости небольшому отряду. Какой-то турок случайно задел ногой специально растянутый возле крепости шнур. Затрещали подвешенные погремушки – тыквины и сухой, набитый горохом бараний мочевой пузырь. Со стен слетели несколько факелов, и при свете их по мечущимся тёмным фигуркам ударила в три десятка ружейных стволов и из тромбонов вся дежурная смена.

С дальней, южной стороны послышался гомон и сверкнуло несколько выстрелов. Алексей разрешил ударить орудиям дальней картечью. Каждое из них рявкнуло по три раза, и вокруг стало тихо, только опять подвывали раненые, но и они затихли под утро.

Четвёртый день держала оборону рота на перевале.

– Ещё немного нам продержаться осталось, братцы, – подбадривал егерей капитан. – Наши полки, там, небось, уже бастионы Шумлы штурмуют! Представляете, как османский визирь лютует, что у него за спиной дорога перекрыта! Веселей глядеть, робята, вы уже и так сотворили чудо!

Глава 10. Долг и честь

– Ваше благородие, опять со стороны Бургаса турка шевелится! – выкрикнул наблюдатель с башни. – Ох и много же их там кучкуется!

– Рота, к бою! – рявкнул Егоров. – Всем занять свои места!

По внутреннему двору и по крепостным переходам опять затопали подошвы сапог. Стрелки готовили к бою штуцера, фузеи и трофейные ружья, пионеры прочищали затравочное отверстие от старого пороха у пушек и подсыпали туда новый.

– Ого, да они янычар сюда подогнали, видать, хорошо уже у них припекло! – воскликнул Егоров, вглядываясь в окуляр трубы. – Весело, с музыкой ребятки идут, флажками машут. Сейчас встре-етим!

Действительно, с юга в сторону крепости под барабанный бой и под звуки рёва труб шла плотная колонна в такой уже знакомой всем егерям одежде. Цвет Османской регулярной армии. Личная гвардия султана. В центре её колыхалось знамя и виднелось несколько отрядных значков.

– Ну вот и дожда-ались гостей, – проворчал Афанасьев. – Как же, ува-ажили! Закладывай заряд, Саввушка, и сам тут пока командуй, а я пойду из штуцера их старшин выцеливать. Вон наши стрелки уже с башен забухали.

Действительно, от позиций, занимаемых командой Курта, слышались хлопки штуцеров. Отборные стрелки уже начали свой бой, выбивая в первую очередь командиров янычар.

– Орудийным расчётам, ядрами огонь! – донеслась команда ротного. И Савва поднёс пальник к затравочному отверстию. – Побереги-ись!

Ба-а-ах! – рявкнуло орудие, и ядро с гулом ушло к колонне.

Крепость была расположена удачно, и пушка, стоявшая на стене у ворот, могла простреливать дорогу в оба конца. Переставляй только её лафет да наводи прицел. Канониры споро прочистили банником ствол, протолкнули взрезанный мешочек с порохом, а следом за ним ещё два, за ними пыж, ядро, ещё пыж.

– Готово, Савка! – крикнул Еремей, отскакивая