— Это я. Говори, что там у тебя.

— Пара пунктов. Сначала о вертолете… Кстати, я заметила, что женщины никогда не пользуются термином «вертушка». Я разговаривала с тремя мужчинами и тремя женщинами. Для мужчин это была «вертушка», но для женщин обязательно «вертолет» или даже «геликоптер».

Слава Богу, к Дюбойс вернулась способность подмечать странности. Значит, пережитое у Грэма для нее осталось в прошлом.

— Никакого полетного задания не существовало. Я долго размышляла, что это значит. Исходила из предположения, что это не вертолет одной из государственных служб — противопожарной или полицейской…

— Едва ли.

— И это не чартер. Компании, сдающие летательные аппараты внаем, очень тщательно следят за этим. Один неправильно оформленный полет — и прощай лицензия. А стало быть, этим вертолетом владеет частное лицо.

— Памук? Он ведь называет себя инвестиционным банкиром, а значит, может это себе позволить. Или у него есть богатый клиент.

— Теперь информация по делу Грэма. Я уже получила аналитические материалы через нашу систему ОРК.

— Ничего себе! Ты быстро работаешь.

— Так ведь вы и велели сделать это быстро. Есть кое-какие адреса.

— Что-нибудь поблизости?

— Вы не поверите, но это совсем близко. Площадь Дюпона в Вашингтоне.

Я допускал и такую возможность, но опасался, что речь скорее пойдет о Гринвич-Виллидже в Нью-Йорке или Феллз-Пойнте в Балтиморе, что было бы гораздо проблематичней, поскольку я хотел побывать на месте сам.

— Отправь мне адреса электронной почтой. И отдельное спасибо за оперативность.

— Сейчас я переключилась на медиков. Отсеиваю по специализации. Как вы думаете, в каком месте пуля зацепила Лавинга?

— Понятия не имею.

— Если бы она задела кость, было бы легче искать.

— Почему?

— Тогда ему понадобился бы хирург и ортопед в одном лице. Сузилось бы поле для поиска. Так вы не припомните?

— Нет.

— Жаль, но я все равно его вычислю. Ясно только, что это не ухо-горло-нос. А адреса сейчас передам текстовым сообщением на телефон.

Наш разговор на этом закончился.

А через минуту вся информация по делу Грэма уже лежала в памяти моего мобильника. Я быстро прочитал ее и остановился на обочине шоссе. Выделил и скопировал адрес в устройство джи-пи-эс, потом нажал на кнопку «Начало маршрута» и стал послушно следовать командам, которые подавал мне синтезированный женский голос.

Так я и добрался до площади Дюпона, в прежние годы центра домостроения, через который протекал симпатичный канал, где, кроме того, располагалась знаменитая скотобойня. Теперь это был один из наиболее фешенебельных районов столицы нашего государства.

По дороге я понял, почему меня так раздражает автоматический голос спутникового навигатора. Его интонации очень напоминали манеру Крис Тизли — помощницы Уэстерфилда. Однако устройство помогло мне подъехать прямиком к фасаду магазина в самом начале ответвлявшейся от площади Коннектикут-авеню. Несколько вальяжных продавцов торговали подержанными компакт-дисками. Среди покупателей преобладала молодежь слегка за двадцать, разбавленная несколькими потрепанными жизнью бородатыми любителями музыки примерно моего возраста. Я подошел к юноше-кассиру, показал ему свое удостоверение, а заодно и фото человека азиатской наружности, забравшего монеты с почты в Нью-Джерси — фигуранта дела Грэма.

Кассир сказал, что ничего не знает о нем. Я опросил еще четверых или пятерых продавцов. Но и они, как выяснилось, тоже ничего не знали ни о поддельных чеках, ни об азиате, изображенном на фото.

Наконец, окинув в последний раз взглядом магазин, я вышел через дверь со старомодным звонким колокольчиком. Посмотрев по сторонам, направился к расположенной рядом кофейне. Площадь Дюпона живет за счет шика, и заведение, называвшееся «Кафе», отличалось с лихвой: от претенциозного, с французским ударением наименования до ценника в тридцать долларов за полкило темных бобов внутри одной из банок. Я заказал черный фильтрованный колумбийский кофе — самый дешевый в меню, где числились десятки невероятно экзотических смесей, ни одна из которых, с моей точки зрения, кофе как таковым не была.

Меня опять посетило воспоминание из тех, к каким лучше не возвращаться. Я вспомнил, что Пегги всегда заказывала мокачино. Для меня так и осталось загадкой, что это такое, но я живо представил себе сейчас ее лицо сердечком, с предвкушением склонявшееся к чашке. Однажды Пегги объяснила мне, почему ей так нравилось ходить по супермаркетам: она получала удовольствие, наблюдая, как люди покупают себе свои излюбленные деликатесы.

— Жизнь так трудна, — добавила она, — и именно такие маленькие радости помогают нам всем справляться с ее тяготами.

Как верно подмечено, подумал я тогда. Но только теперь я действительно понял, насколько Пегги была права.

Я отхлебнул немного кофе, поставил все еще очень горячую чашку на столик и начал составлять текстовое сообщение с деталями по делу Грэма, когда входная дверь кофейни чуть слышно скрипнула. Все еще не отводя взгляда от дисплея телефона, я почувствовал, как рядом появилась чья-то тень. Подняв глаза, я увидел перед собой паренька лет двадцати с небольшим. Белокожий, симпатичный, стройный юноша в джинсах и сильно помятой полосатой рубашке.

— Вы ко мне?

— Я работаю в магазине, куда вы только что заходили. — Я промолчал, и он повторил: — Я там работаю.

— Как тебя зовут?

— Стю. — Он настороженно смотрел на меня. — Вы ведь кое-чем интересовались? Я имею в виду, в нашем магазине?

В его устах утверждения превращались в вопросы.

Я посмотрел ему в глаза. Он поспешно отвел их.

— Так чего же ты хочешь? — спросил я.

— Вы наводили справки о Джимми Суне. Я знаю его.

— А ты знаешь, где он сейчас? Мне необходимо разыскать его.

— Вы, типа, агент ФБР?

— Где Джимми? Тебе это известно?

После некоторого колебания:

— Нет.

— Присядь-ка, — показал я на соседнее кресло.

Он сел и свел ладони вместе перед собой. Люди, с которыми мне приходится иметь дело, частенько принимают эту позу, но в основном потому, что запястья им сковывают наручники.

— Откуда ты знаешь Джимми? — строго спросил я.

— Он иногда заходит к нам в магазин. Ему нравится музыка. А почему вы там искали его? Я имею в виду, именно в магазине?

— Отследил по кредитной карточке. Он же делает у вас покупки?

— Ах да, конечно.

— У него большие неприятности. Было бы лучше, если бы нам удалось найти его.