– Позвоночник ты мне уже сломал. К тому же, – я с улыбкой положил руку на сердце, – в моих словах нет ни капли лжи.

– Думаешь, я поверю, что тебе вдруг внезапно понравилась Хель и ты захотел проводить с ней больше времени? – Мяч с легкостью влетел в корзину, не коснувшись ее краев, и с силой стукнулся о пол. – Ты не учишься на ошибках, Солейль, – усмехнулся Изенгрин, и я заметил, как его глаза налились ярко-синим – будто он собрался сбросить человеческую кожу. Обычно ничего хорошего это не предвещало. В прошлый раз с таким взглядом он чуть не отправил меня на больничную койку, в позапрошлый почти убил, а теперь…

В последнее время он и без того нервный – видимо, ощущал изменения в партии с Лисом, но не находил им объяснения. Скажешь что-то не тем тоном – пиши пропало. При Оленихе он себе лишнего не позволяет – как-никак она его любимая женщина, которая привязана ко мне, как к родному сыну, и он не хочет ее расстраивать, – но когда ее нет поблизости, отыгрывается за все, что вызвало его недовольство.

Впрочем, кое-кому было еще хуже – Гери. Не представляю, как волчонок отмазывался перед родичами – невинной забавой тут не открестишься, смышленые люди в таких случаях в полицию бегут. Скрывает, скорее всего.

А ведь у него даже регенерации нет. Простой человек, доставляющий богу слухи и исполняющий пустяковые распоряжения. Не несущий, по сути, никакой ценности. Никто не станет искать; не потому что не любят, не потому что не знают – просто бог сотрет память всем, кто когда-либо видел его. Страшно, если подумать. Был человек – и нет его. Никогда не было.

Я почти вжался в окно под пронзительным волчьим взглядом, когда дверь скрипнула, вынудив Изенгрина натянуть обратно свою привычную маску, а меня – расслабиться.

– Привет, – хрипло поздоровалась Хель, вплывая внутрь.

Она была болезненно, даже неестественно бледна; под глазами пролегли синяки. Будто ее ночь напролет истязали в пыточной. Хоть проверяй кожу под одеждой на предмет порезов, колюще-режущих ран и следов от плетей, наручников, клещей или бритв.

Изенгрин тоже это заметил:

– Ты в порядке? Выглядишь нездоровой.

– Все в норме, – отмахнулась она, бросая портфель и пакет со школьной формой под скамейку. – Итак, что мне делать?

Нетрудно догадаться, что причина столь агрессивного настроя и усталости заключалась в Варваре. Раз уж древнеславянская чародейка проявилась во всей красе, теперь точно не отпустит, пока не одержит победу над сознанием «носительницы». Тактика наверняка проста: не возьмет прямыми атаками и ударами – предпримет измор. Не позволит спать, устроит голодовку, так что Хель и кусок в горло не протолкнет, станет пугать, пока у нее не остановится сердце…

Ее необходимо вытащить, пока не стало слишком поздно.

– Как скажешь, – решил не спорить Изенгрин. – Сегодня посмотрим, как ты управляешься с мячом. Точнее, как крепко его держишь. М-м-м, выстави правую ногу вперед и перенеси на нее вес. Будешь проводить мяч как можно ближе к полу, но так, чтобы не ронять его. Поняла?

– Да.

– Держи.

Хель ловко поймала мяч и встала в указанную позицию. Ее пальцы дрожали, но тем не менее на бок она не валилась, не теряла контроль над мячом. Быстро и точно перекидывала его из одной руки в другую, то над коленом, то под. Я не мог не заметить, как расслабились мышцы ее лица – губы, прежде плотно сжатые, сложились в сосредоточенную полуулыбку, разгладилась морщинка на лбу, раскрылись сощуренные глаза.

– Отлично, – наконец остановил ее Изенгрин. – Теперь встань ровно. Вот так. Будешь поднимать ногу и проводить мяч под коленом.

Я хорошо помнил, как она играла – такие моменты, как оскорбления собственной персоны, не забываются. Ее стиль был ближе к волчьему, только мягче. Волки базируются на прямоте и силе, стремятся выбить как можно больше противников и совершенно забывают об обороне, а уж о том, что можно использовать хитрости, будто вовсе не подозревают. Разумеется, у них есть ребята, строящие великолепные планы действий, превосходные стратеги и тактики, но их это не спасает – они не глупые, но слишком честные, полагающие, будто, действуя по правде, можно добиться всего и одолеть кого угодно. Неудивительно, впрочем, учитывая, что их именно такими и воспитывают – для того школа Волком и Лисом и создана, для отстаивания своих позиций и мнений. У Волка покорные, послушные подчиненные ему под стать: четкие идеалы, привитые с детства, стремление менять мир к лучшему. У Лиса же подчиненных нет – просто свора ребят, день за днем невольно доказывающих Волку, насколько смешны его убеждения, и учащих друг друга выходить из самых каверзных ситуаций.

Стиль Хель заключался в быстрых перехватах подач – нечто среднее между волками и лисами. Исходя из того, что ей удавалось удерживать мячи, брошенные мощными парнями в порыве ярости, которые и стену до трещин пробить могут, силой она обладала недюжинной. Но сама кидать не осмеливалась – передавала пас кому-нибудь, в ком была уверена. Двигалась быстро, почти молниеносно, перескакивая из одного конца зала в другой, и не боялась боли – и рыбкой прыгала, прикладываясь о пол, и в металлические решетки на окнах спиной врезалась, и мячом-то ее обо что-нибудь припечатывало… порой создавалось впечатление, будто она не имеет инстинкта самосохранения. И как не переломала кости?

Наверное, из-за того, что с мячом на «ты». Впивается ногтями, чувствует баланс, наклоняется, когда нужно, не стоит, а двигается, но при этом не он ею руководит, а она – им. Хотя, тренируйся она целенаправленно, это было бы более впечатляюще. А так неуклюжесть все равно наблюдается, пусть она и твердо стоит на ногах.

– Я хотела кое-что спросить, – нарушила тишину Хель. Я едва не бросил в нее телефон: опять вырывает из раздумий! – Изенгрин, ты ведь староста волков?

– Тебе тысячу раз уже говорили, да, – фыркнул я. – Или у тебя память – решето?

– Захлопнись, – огрызнулась она.

– Вообще рот не открывай, – приказал Изенгрин. – Да, я их староста.

– А тебя порой называют… эм… Волком? Как бы такой один самый главный, большой Волк. С заглавной буквы. Такое весомое прозвище, отражающее твою роль.

Изенгрин напрягся. Я невольно повернул голову обратно, смерив девушку удивленным взглядом. Неужели узнала, кто он? Откуда? Варвара порцию видений подкинула?

– Иногда называют, – осторожно ответил он. – Некоторые.

Только те, кто в курсе его реальной сущности. Только я, Гери, Арлекин и ему подобные.

– А у вас есть… Лис?

С меня словно тысячу