Вместо прямого ответа я услышала историю об отце, Петре Леонидовиче: «Журналистов он считал за недостойных собеседников и почти никогда не давал интервью. Даже когда в 1978 году он получил Нобелевскую премию, он спасался от прессы в Барвихе, в правительственном санатории. А я за него отдувался, должен был отвечать на все вопросы журналистской братии, а потом ему докладывать обо всем, что происходит. Но иногда журналисты все же пробирались к нему. Как-то я приехал в Барвиху и застал отца в парке на скамейке с одной очень эффектной дикторшей Центрального телевидения. Она брала интервью, и когда я подошел, видимо, желая сказать что-нибудь приятное, заулыбалась: «Смотрите, какой у вас знаменитый сын». Отец повернулся и ответил: «Это я знаменитый, а он только известный».

Чудесный город Прага! Столица Чехии встретила нас теплом и солнцем. Как обычно, Сергей Петрович, разместившись в гостинице, сразу же отправился на прогулку по весенним улицам, заполненным толпой туристов и местных жителей.

В первый же день нашей поездки я стала свидетелем того, как обычные люди останавливались на улице, узнавая Сергея Петровича, и обращались к нему с совершенно удивительными вопросами: «Есть ли жизнь на других планетах? Когда закончится нефть? НЛО — это миф или случайность?» Им казалось, что он знает всё и они наконец-то смогут получить ответы на самые спорные вопросы.

Капица вежливо и приветливо вступал в беседу. При этом ему самому, скорее, интересно было узнать, как живут эти люди, с кем и чем связывают свои надежды на будущее.

Через какое-то время стало заметно, что он устал от излишнего внимания к своей персоне, ему захотелось просто остаться наедине со своими мыслями и впечатлениями. Вот оно — бремя славы! Здесь она была ему ни к чему и даже мешала.

Последний день в Праге. Мы приехали в аэропорт и встали в очередь на паспортный контроль. У Сергея Петровича был английский паспорт, и ему следовало обратиться в отдельное окошко, но он разговаривал с нами. Вдруг подошел приятного вида человек, который оказался представителем компании «Аэрофлот», и обратился к Сергею Петровичу: «Позвольте предложить вам последовать за мной!»

Как выяснилось позже, он узнал ведущего своей любимой передачи «Очевидное — невероятное». Решив, что такой заслуженный человек требует особого отношения, он провел Сергея Петровича отдельно и предложил ему места в бизнес-классе, а не в эконом, как нам тогда полагалось. Уже когда самолет набрал высоту, мы пошли проведать нашего главного редактора. На вопрос, доволен ли он, тот ответил:

— Хорошо, можно ноги вытянуть, а так — скучновато одному.

И хитро улыбнулся.

* * *

Эта дорожная сценка невольно напомнила эпизод, случившийся при возвращении Сергея Капицы в Москву из эвакуации в октябре 1943 года. Он ехал вместе со своей тетей, Натальей Константиновной, в вагоне президента Академии наук. Поезд, курсировавший между Казанью и Москвой, возил важных персон, имевших отношение к академии. Перед самым отправлением к Сергею подбежал Ярослав Ляпунов, дальний родственник Капиц, и попросил спрятать у них в купе свою девушку Киру, у которой не было пропуска в Москву. Сергей залез на верхнюю полку, укрылся пледом, а Кира спряталась за его спину.

Когда в купе вошел офицер, Наталья Константиновна предложила ему документы с пропусками. Тот посмотрел документы и сказал: «Думаю, мне нет необходимости осматривать купе, в котором едут родственники академика Капицы».

Бремя славы

Капица-старший как-то заметил: «Зачем нужна слава? Она только мешает. Слава нужна не сама по себе, а для того, чтобы лучше было работать, чтобы появились условия для работы. Когда есть слава, известность — быстрее выполняются заказы. Вот для этого и нужна слава».

Зачем нужна была слава Сергею Петровичу?

Ему нужна была трибуна, позволявшая открыто высказывать свои мысли, объяснять власти важность коренного изменения отношения к науке, к ученому, необходимость повышения престижа научных знаний. В 1990-е годы, когда по российской науке, занимавшей лидирующие позиции в мире, нанесли сокрушительный удар, это являлось вопросом принципиальной важности.

Эта проблема остается актуальной и сейчас. Не случайно такой болью пронизаны слова Евгения Максимовича Примакова, высказанные им в 2013 году, спустя год после смерти С. П. Капицы: «С 1992 года из России эмигрировало более трех миллионов специалистов. Особую роль в организации столь массовой «утечки мозгов» играет политика ведущих западных государств и стран Юго-Восточной Азии, стимулирующих научную эмиграцию. Талантливых иностранных ученых не просто зовут — их ищут. Созданы специальные программы поиска. На постоянной основе в США работают 900 тысяч российских ученых и научных сотрудников, в Израиле — 150 тысяч, в Канаде — 100 тысяч, в Германии — 80 тысяч, в Великобритании — 35 тысяч, в Китае — 25 тысяч, в Японии — около трех тысяч. Бывшие российские граждане выступают основателями шести процентов высокотехнологических компаний в Нью-Йорке, трех процентов — в Массачусетсе. Серьезно рассчитывать на их возвращение в Россию не приходится. Они уже вросли в зарубежную научно-коммерческую среду. Этот вывод охватывает иммигрантов-ученых и специалистов из всех стран»[61].

Из года в год Сергей Петрович не упускал случая высказаться по этому поводу в печати, на телевидении, на заседаниях Никитского клуба, председателем которого он оставался до конца своей жизни: «В современном мире произошло, по-моему, очень важное событие, которое мы до конца не рассматриваем, но которое играет роль в настоящем и особенно будет играть в будущем. Это исход интеллекта из нашей страны за последние десятилетия, что мы рассматриваем как страшные потери для нас. На самом деле это абсолютно другой и новый вклад в мировую цивилизацию, который несравним ни с американским, ни с европейским. Европа пыталась сделать это в XIX веке, а мы сделали в XX веке — тема, которая практически никогда не обсуждается.

Ленин изгнал сто философов и экономистов, которые ему не были нужны, но они оказали большое влияние на западный мир. Социология того же Питирима Сорокина в Америке, экономические работы, многие работы наших механиков и т. д. сыграли очень большую роль в развитии мировой науки. А оценка эмиграции последних десятилетий, по-моему, требует гораздо более интересного и глубокого анализа. Это очень крупное историческое событие, которое отражается и на нашей стране. Мне бы хотелось, чтобы оно как-то учитывалось в современном историческом анализе как новый фактор. Да, скороварка раскрылась, весь наш талант разбрызгался по свету…»[62]

Слава позволила Сергею Петровичу в 1980-х годах издавать в СССР международный журнал «В мире