— Говори при Трионе. Он глухой и поэтому не сможет поведать кому-нибудь то, что ты мне сообщишь, — ответил Тиберий и, взяв юношу пальцами за подбородок, заставил повернуть к себе голову.

Трион кротко улыбнулся ему.

Вздохнув, Апиката приблизилась. Кроме неё, кесаря и наложника, на террасе больше никого не было. Крепко сжав пальцы рук и набрав в лёгкие воздуха, она возвела взор к куполу.

— О, мой государь, вас хотят подло предать, оскорбив тем самым ваше доверие.

— О ком ты? — спроси Тиберий. — Кто меня хочет предать?

— Человек, который, прикрываясь ложью, делал вид, что верно служит вам долгие годы. Он лицемерно доказывал вам преданность, раскрывая несуществующие заговоры, ссорил вас с вашими родственниками, настраивал против людей, которые к вам питали любовь. Этого человека оставили вы в Риме царствовать вместо себя, вершить государственные дела. Вы одарили его властью, а он, воспользовавшись вашим расположением, платит вам неблагодарностью.

— Мне известно, что Сеян в последнее время ведёт себя очень дерзко, — заметил Тиберий, нахмурившись. — Но почему я должен верить тебе? Быть может, ты всего лишь решила поссорить меня с ним, отплатив ему за мелкую измену?

— Вы называете мелкой изменой связь с вашей племянницей?

— Он говорил, что Ливилла пылает к нему страстью, но жениться на ней он нс намерен.

— Сеян вас обманывал, — вздохнула Апиката. — Он состоял в порочных отношениях с Ливиллой ещё при жизни Друза. Именно с ней он и решил объединиться, чтобы извести Друза ядом. Ливилла действовала вместе с Сеяном, потому что надеялась, будто он женится на ней. Я сама слышала их разговор в саду моего дома. Лигд, скопец, который пробовал еду и выпивку Друза, в день, когда было устроено убийство, лишь сделал вид, что проглотил воду, поданную вашему сыну. На самом деле он участвовал в заговоре против Друза. Сеян хорошо ему заплатил. По сей день Лигд живёт в роскоши. Что до Ливиллы, то она, овдовев, стала ненужной Сеяну, утолившему похоть и уничтожившему Друза. Он говорил мне, что готов истребить весь ваш род, государь мой, чтобы стать наследником. А теперь, когда вы недовольны его правлением и он понял, что ему нельзя рассчитывать на преемственность, он решил захватить власть в Риме. Весь прошлый месяц он искал союзников и деньги, чтобы подкупить солдат. Он намерен отчеканить золотые монеты со своим изображением и провозгласить себя кесарем. Вам лучше покарать его до тех пор, пока он не осуществил свои намерения...

Выслушав Апикату, Тиберий не утратил хладнокровия.

— Я верю тебе, — ответил он. — Мне говорили о том, что Сеян жаждет унаследовать наш престол.

— Вы его покараете?

— Не сомневайся, — и, повернувшись к выходу, кесарь позвал раба: — Приведи ко мне Макрона.

Оттолкнув от себя наложника, он опустил взор. Его лицо было мрачным, но он сохранял обычную сдержанность.

— Это я уничтожу весь род Сеяна! Это я, а не он не помилую никого из тех, кто носит его подлое имя, — пробормотал он.

— Вы собираетесь покарать наших детей? — в ужасе прошептала Апиката. — Но ведь они ни в чем не виноваты!

— Мой Друз погиб по милости твоего мужа! — взорвался вдруг Тиберий. — Мой единственный сын пострадал из-за интриг негодяя Сеяна! Нет! Я искореню его мерзкий род, как он хотел искоренить мой! Не проси оставить в живых своих детей, Апиката, ибо это невозможно!

Взвыв, Апиката упала перед Тиберием на колени. По её щекам хлынули слёзы. В глазах вспыхнул безумный блеск.

— Пощади их, государь! Ради той услуги, что я оказала, пощади их! — вскричала она.

— Нет! — воскликнул Тиберий и схватил Апикату за плечи. — Я пощажу лишь одну тебя! Живи, опозоренная мужем! Но ваши дети будут преданы казни, чтобы не осталось никого, носившего подлое имя Сеяна!

На террасе возник Макрон. Увидев рыдающую Апикату и разгневанного Тиберия, он застыл на пороге в нерешительности.

— Макрон! Поезжай в Рим! Я дам тебе письменный приказ, который позволит действовать от лица кесаря. Ты должен арестовать Сеяна и проследить за тем, чтобы его казнили. Он обвиняется в измене. Допросишь скопца Лигда. После того как тот признается, что участвовал в отравлении моего сына, пришли его на Капри. Я намерен сам расправиться с ним.

Макрон предпочитал не задавать Тиберию лишних вопросов.

— Буду рад стараться во благо Империи, — просто сказал он.

— Это для тебя шанс доказать мне свою верность, — хмыкнул Тиберий. — Ведь ты поедешь в Рим уже не в качестве командира вигилов, а в качестве главы преторианцев. Я дарую тебе должность Сеяна, чтобы ты мог беспрепятственно вершить правосудие.

— Август, — заплакала Апиката, цепляясь пальцами за его тунику.

Не обращая внимания на её мольбы, Тиберий продолжал:

— Арестуй и предай казни всех отпрысков Сеяна! Пусть он перед собственной казнью поймёт, что я чувствовал, когда погиб Друз! К тому же, если Агриппина невиновна в убийстве моего сына, я передам через тебя в Рим приказ о её освобождении. Пусть солдаты привезут Агриппину с Пандатерии.

— А что делать с её двумя старшими сыновьями? — осведомился Макрон.

— Пусть пока будут в изгнании, — понизив голос, молвил Тиберий. — Но Агриппину освободить.

Ему было непросто признать собственные ошибки, но он смог преступить через гордость. Сила его характера подчас удивляла даже его врагов.

— Я составлю необходимые приказы, — сказал он и направился к выходу.

Вскочив, Апиката в отчаянии простёрла к нему руки. У порога он остановился и печально взглянул на неё:

— Ты знаешь, каким образом можешь избежать позора, — прошептал он. — Это для тебя лучше, чем слышать за спиной сплетни о том, что ты жена предателя. Прости, но я не могу помиловать твоих детей, — и кесарь скрылся в своих покоях, сопровождаемый Макроном.

Медленно, не замечая ничего вокруг, Апиката побрела по галерее к лестнице, ведущей в вестибюль. На ступеньках к ней подошли служанки и рабы, пытаясь её утешить, но она не придала значения их ласковым речам.

Самоубийство... Теперь оно стало для Апикаты необходимостью. Жизнь в позоре среди насмешек, среди людского гнева пугала её.

В Неаполь вечером отбывало несколько лодок. Она предпочла оставить Капри на борту одной из них.

Прибыв домой, она сразу же уединилась в своей опочивальне, где хранился яд, много лет назад приобретённый у гадалки и используемый малыми дозами в лечебных целях. Размешав яд в воде и приняв его, она написала письмо, в котором обличала Сеяна. Яд имел быстрое действие. Всего через полчаса Апикаты не стало.

Лёжа на тюфяке в глинобитной хижине, расположенной среди гор Пандатерии, Агриппина следила за облаками, проплывающими в небе за окном. Сквозь окно в помещение проникало солнце, но Агриппине не было жарко. Глинобитные стены обладали особенностью не пропускать зной.