словах «в безопасности» голос Нуалы надламывается, и она делает еще одну затяжку, словно надеясь перетянуть душевную рану лентой дыма. Вдыхает она резко, с шипением.

– Она же проводила свой ритуал в школе. Там и увидела впервые Домохозяйку.

Манон молча кивает, как бы добавляя информацию в свою мысленную папку по Колодцам, не придавая особого внимания тому, что Нуала говорит о смерти ее тети.

– Мне всегда казалось, что она поступила туда по ошибке, – продолжает Нуала, стряхивая пепел в раковину. – Но… это было не так. Это была… ну, судьба, я полагаю.

Манон вытягивает ручку из пучка в волосах, отрывает кусок картона от стоящей рядом коробки с хлопьями и начинает что-то записывать. Аарон снова положил руки на стол, скрестил пальцы и смотрит на них. Не знаю почему, но меня раздражает этот способ сидеть спокойно. Он просто сидит молча, сложив руки, подобно школьнику 1950-х годов в ожидании похвалы учителя.

– А как, по-вашему, мисс Эванс, судьба реальна?

На секунду я задумываюсь, к кому он обращается. Наверное, Нуала тоже догадывается не сразу.

– А, я… Ну… – отзывается она, как будто ее застали врасплох.

Я надеюсь, что у нее есть готовый ответ на этот вопрос.

– Боюсь, что точно не знаю, Аарон. В данном случае очень похоже на судьбу. Или божественное совпадение.

Он кивает и снова смотрит на свои руки.

– Я думал, что знаю свою судьбу. Спасать людей от ада – неплохая судьба.

Наступает молчание, прерываемое лишь царапаньем ручки Манон о картон. Через минуту раздается звонок в дверь.

– Это девочки, – говорю я, вставая. – Пойду открою.

Я встречаю их у порога. На улице холодно, изо рта у них вылетает пар.

– Ты где была? – спрашивает Фиона, врываясь в прихожую. – Сегодня опять все было странно. Ты что, сменила прическу?

– В каком смысле «странно»?

– В том, что занятия опять шли задом наперед. И все держали книги вверх ногами. У Нуалы есть что перекусить? Умираю от го…

Я стою позади нее, в коридоре, но понимаю, почему она осекается.

На кого она реагирует.

– А он какого хрена тут делает?

32

Следующий час проходит в череде вопросов и ответов. Большинство из них задает Фиона. На большинство из них по очереди отвечают Нуала, Аарон или я.

Фиону они не очень убеждают, что понятно.

– Неужели мы все просто забыли, через что этот мудак заставил нас пройти?

– Нет, – отвечаем мы с Нуалой одновременно.

Аарон снова смотрит на свои руки.

– Аарон согласен с тем, что ему нужно отвечать за свои поступки, – говорит Нуала. – И начнет с того, что поможет бороться с этой ужасной организацией. Прежде всего – с этой мисс Бэнбери.

– Погодите-ка, – прерывает ее Фиона. – А что не так с мисс Бэнбери?

Я понимаю, что ее настолько ошеломило присутствие Аарона, что она не готова к настоящему потрясению.

– Мисс Бэнбери – одна из «Детей Бригитты». Она забирала мою…

При воспоминании о ней по моей спине снова пробегает холодок. Пока что мне удавалось не слишком задумываться о пережитом, но сейчас, когда я представила те чайные пакетики, те «маленькие серые мышки» на ватных дисках, к горлу подкатывает тошнота. Я снова ощущаю ее руки у меня во рту – она нежно дотрагивается до задних стенок моих зубов. Мои плечи сжимаются, застывая от ужаса. Все тревожно смотрят на меня.

Я замолкаю.

Начинаю снова.

– Она опустошала мою магию при помощи чайных пакетиков, – говорю я как можно более спокойно. – Это был не Аарон.

Лицо Фионы бледнеет, взор ее тускнеет.

– Фи? – подбадриваю я ее.

Она пытается что-то сказать, но у нее получается только беззвучно открывать рот. Она останавливается. Пытается снова.

– Мой дневник…

О боже.

– Мой… она… мне.

Фиона хватает себя за грудь, за горло. На секунду я думаю, что она околдована каким-то заклинанием молчания. Потом понимаю, что говорить ей мешает шок, а не магия.

– Твой дневник, – говорю я. – Он все еще у нее?

Фиона просто кивает, и впервые с тех пор, как я ее знаю, она выглядит маленькой. Она на два дюйма ниже меня и примерно на пять ниже Лили, но раньше я этого не замечала. У нее всегда был самый громкий голос из нас четверых, и обычно кажется, что это не самая высокая из присутствующих.

Аарон встает со стула и предлагает Фионе сесть.

– Не прикасайся ко мне, – огрызается она. – Даже не смей.

Она продолжает стоять, сжимая и разжимая кулаки; костяшки ее побелели.

– Мэйв, – наконец произносит она. – Лили. Вы можете пойти со мной в ванную?

– Да.

Ее просьба, похоже, смущает Лили, но она соглашается. В отличие от других девочек, мы никогда не ходили вместе в туалет даже во времена нашей прежней дружбы.

– Уборная наверху попросторнее, – советует Нуала. – И там больше возможностей для уединения.

Я говорю Нуале одними губами спасибо, беру Фиону под руку и веду ее наверх.

Это старомодная ванная комната, вся бледно-розовая, цвета сиропа от кашля. Пахнет пудрой и цветами. Как только я закрываю дверь, Фиона опускается на пушистый коврик. Она обхватывает руками колени, на лице ее написан ужас.

Нам не хватает места, чтобы рассесться на полу, поэтому я сажусь рядом с ней, а Лили садится в пустую ванну.

– Что случилось, Фи? – осторожно спрашиваю я. – Ведь сейчас мы точно знаем, что делать. Знаем, с кем имеем дело. Мы можем все исправить, чего бы это ни стоило.

Фиона не отвечает. Вместо этого она выпрямляет руки и ноги и хватается за юбку. Это вельветовая мини-юбка темно-красного цвета, а под ней плотные черные колготки. Фиона спускает колготки, и на секунду мне кажется, что она собирается раздеться и принять ванну. Лили, очевидно, тоже так думает, и мы удивленно смотрим друг на друга.

Но Фиона не собирается принимать ванну. Она скатывает чулки чуть ниже колена и останавливается, закрыв лицо ладонями. Я смотрю вниз и понимаю. Порезы.

Неглубокие красные порезы вдоль бедер. Порезы, которые не зажили. Порезы, которые, как она думала, заживут.

– О, Фи, – я обнимаю ее.

Она склоняет голову на мое плечо. Я не знаю, что еще сказать, поэтому просто повторяю ее имя.

– Фиона, Фиона.

На коврик начинают падать слезы.

– Перестало работать, – говорит Фиона сквозь всхлипывания.

– Когда? – участливо спрашиваю я.

Прежде чем ответить, она прикусывает нижнюю губу. Глаза ее расширяются и блестят.

– Несколько дней назад.

– Почему ты продолжаешь, если твои способности уже не действуют? – спрашивает Лили, а я задаюсь вопросом, насколько ей известно о привычке Фионы.

– Не знаю, – рыдает Фиона. – Просто…