— Вот и хорошо, — услышал сержанта, едва сел, пристегнулся и вставил винтовку в зажимы, — и за снарягу спасибо. После излучения там в основном хлам, но кое-что выбрать можно. Кого надо благодарить за подарки? — спросил он, повысив голос.

— Спасибо, сержант, — в унисон гаркнули те, кто только что грабил Тима.

— То-то же, — ответил он, — не забывайте, Халовы дети, кто здесь о вас заботится.

— Заботится? — переспросил Тим.

Он уже понял, что претензии сержанта — хитрый ход с целью присвоить хоть какое-то чужое имущество. Разобрала такая злость, что, позабыв, где он и кто вокруг, Тим готов был идти на конфликт.

— Я забрал? — округлил сержант глаза, — я, имущество твоего отделения…, забрал? Ты, боец, что-то явно перепутал.

— Я ничего не перепутал, — стоял на своём Тим.

— Рядовой, — ледяным тоном продолжил сержант, — ты обвиняешь меня в воровстве, обвиняешь публично, в присутствии моих подчинённых. Ты утверждаешь, что я вор, я правильно услышал? — словно капли металла, ронял он слова, — ты, Сайдонская собака, осознаёшь последствия лживых обвинений?

— Я не говорил, что украли вы, сержант, — замешкался Тим.

— Вот и заткнись, — перебил тот и демонстративно отвернулся, дав понять, что разговор окончен.

— Я говорю, что после вашего приказа мне помочь…

— Заткнись, — повторил сосед слова сержанта, — если ещё раз раззявишь пасть, то на планету высадишься в одних носках, понял меня?

Тим понял. Сверкая глазами, он откинулся на спинку кресла.

«Снарягу не вернуть, но как только встречу своих, разговор пойдёт на равных». Так он думал, вслушиваясь в гул силовой установки.

По мере приближения к Сурии напряжение нарастало. Оно витало в воздухе, оно испариной и холодом сочилось под одежду. Вокруг все молчали. До ушей долетали лишь редкие приглушённые слова офицера, что, стоя за креслом пилота, посредством его же средства связи что-то говорил, но больше слушал.

— Внимание, — повернувшись лицом к отсеку, громко сказал он.

Этого средних лет коренастого офицера Тим в трюме транспорта ни разу не встретил. Крупные черты лица, высокий лоб, шрам на левой щеке. Ничего примечательного, здесь почти все имели отметины, но вот голос привлёк. Сочный и решительный, уверенный в себе настолько, что даже у Тима меркли сомнения по поводу предстоящих событий. Голос заражал уверенностью, Тим видел, как, слушая командира, почти все затаили дыхание, подались вперёд.

— Во-первых, — продолжил офицер, — думаю, даже самые одарённые поняли, что после ракетного обстрела транспорт попал под электромагнитный удар. Всё электронное, что оказалось под воздействием потока, безнадёжно сдохло. Соответственно, ни оружия, ни боекомплекта, ни костюмов у нас нет. Более того, Сурийцы подтянули к городу ближайшую орбитальную станцию и перекрыли нам пути отхода. Дорога у нас одна — на планету.

Сказано было негромко, но пробрало до глубины. Обведя взглядом солдат, офицер продолжил.

— Высаживаемся в черте города. В авангарде идут шесть гуртов из другого транспорта. Они с оружием, так что место высадки будет зачищено. Часть оружия берём у них. Вопрос нашего снабжения будет быстро решён, так что кислятину с лиц убрать. При высадке действуем по схеме номер два, — говорил он, — оружие нам доставят, а вот дополнительных средств связи в арсенале эскадры нет. Посему внимательно слушаем командиров. Последним назначить из рядового состава посыльных на случай трансляции команд и получения приказов. Всё лишнее и сгоревшее приказываю бросить.

Приказ оставить имущество встретили тяжёлыми вздохами. Лёгкий скафандр не имел серьёзной защиты, а при отсутствии электронных систем становился помехой. Тим, помня, сколько труда ушло на то, чтобы найти, раскроить и склеить заново собственный скафандр, выдохнул громче остальных.

— Во-вторых, — напомнил о себе офицер, — к транспорту успели подвести шесть десантных катеров. Наших катеров. Само собой, первыми падающее на Сурию корыто покинули солдаты Вельстова. Надеюсь, вы поняли, что все они, ровно как и мы, остались без оружия, и каждый свободный ствол внизу будет крайне востребован. Поэтому не зевать и вооружаться при малейшей возможности.

— Воевать будем без Сайдонцев? — позволил себе кто — то спросить без разрешения.

— Сайдонская псарня осталась на борту и в лучшем случае должна была присоединиться к нам на планете, в худшем — красиво сдохнуть от падения на Сурию. Мне нравятся оба варианта, и даже не знаю, какой больше.

— Второй, — вновь кто-то позволил себе вставить слово, — лучшая Сайдонская псина — дохлая псина.

— Но в жизнь воплотился вариант номер три, — сделав скидку на нервы и вновь спустив бойцу вольность, продолжил офицер, — Сайдонцы смогли прицепить к транспорту буксир и оттянуть его от планеты. Высадиться следом возможности у них пока нет. Вместо полутора тысяч бойцов и техники, что осталась в трюмах транспорта, на Сурию высадятся исключительно солдаты Вельстова, то есть мы с вами. Тишина, — повысил офицер голос, услышав брань, — новости не из приятных, но мамку звать бесполезно. Дальше…

Он продолжал говорить, но Тим утерял смысл его слов. В голове молотом бились слова об их положении. Осознание того, что он один среди людей, веками враждовавших с теми, чью форму он носит, окатило ушатом воды. В груди заныло, включилась логика, и открытия посыпались как из рога изобилия.

«Один — билась мысль, — без оружия, без командира, без связи, без опыта. Высаживаюсь на планету, в центр гигантского города, каждый житель которого после всего, что мы здесь сотворили, горит жаждой мести. Население только города — три миллиарда человек, а я в составе жалких двух с половиной тысяч, из которых тысяча безоружна»

— Да есть здесь один.

Возглас сзади, хлопок ладони по плечу.

— Псарня на транспорте осталась, а этот недомерок к нам прибился, — тот же голос из — за спины, — псина из него так себе, пёсик скорее, — не унимался остряк, перемежая слова нервными смешками.

Первая реакция — желание вскочить, дать в зубы прикладом, а дальше будь что будет. Едва вцепился в подлокотники, как офицер, коротким жестом осадив остряка, обратился к Тиму.

— Звание?

— Рядовой Вирон.

Отчеканил Тим, при этом подумав, что в подобной ситуации оказался впервые. Жизнь на крейсере за редким исключением свелась к подчинению и исполнению приказов. Так жили все, с кем на борту приходилось делить быт, но подчинялись пехотинцы Сайдона исключительно своим командирам. Здесь же офицер даже не принадлежал союзу, которому Тим присягнул на верность. Тон его не оставлял иллюзий — требовательный и жёсткий, привыкший к беспрекословному подчинению.

Взгляд стального цвета глаз, застывший на Тиме, жёг переносицу, подмывало поёжиться, но Тим не отвёл и не опустил глаз. Несколько секунд он, не мигая, смотрел в ледяные глаза офицера. Словно приняв решение, тот едва заметно кивнул.