— Ты прекрасно обучил ее, Линд, — похвалил он своего старого друга. — Я поручу ей кречетов и ястребов-перепелятников. Она не хуже любого мастера-сокольничего.

Алан смотрел, как Изабелла выносит своих подопечных на каменные тумбы. Все здешние птицы были взяты дикими из гнезд, и с ними было не так легко справиться, как с Купе, но Изабелла отлично справлялась.

— У нее такой же подход к птицам, как у него, — сказал Линд. — Это не я научил ее, а лорд Хью. Что с ним случилось, Алан? Он стал совсем другим человеком.

— Мы приехали в Манвиль от двора герцога Роберта, — начал Алан. — Вначале все было хорошо. Лорд Хью изо всех сил старался смягчить дурной нрав сэра Ричарда, а хозяйка Манвиля, его супруга, была к нам очень добра. Однако сэр Ричард не мог забыть, что лорд Хью увел Лэнгстон у него из-под носа. Однажды ночью он опоил лорда Хью вином и бросил нас всех в темницу. Лорд Хью боролся, и этот мерзавец Люк де Сай ударил его по голове. Я боялся, что он убил его. За винными бочками у них в погребе стоит клетка. Там мы несколько дней промучились без еды и почти без воды. Когда лорд Хью наконец пришел в себя, он принялся бушевать и проклинать себя на чем свет стоит за то, что поверил Ричарду де Манвилю. Он кричал, бранил нашего охранника и в конце концов сорвал голос. Потом Люк де Сай пришел и снова ударил его, чтобы он утихомирился. После этого он изменился и перестал узнавать нас.

Потом появилась она. Мы уставились на нее, как деревенские болваны, Линд! Мы в жизни не видали такой красавицы! Сэр Ричард сказал, что, если она хочет, может забирать его, но пусть возьмет и всех нас. Она засмеялась и согласилась. Она подошла к нашей клетке и улыбнулась лорду Хью.

Глаза их встретились, и он не мог оторвать взгляда от нее.

Он пошел за ней, как овечка за мясником, и мы последовали за ними, радуясь, что избавились от Манвиля. Потом, когда мы приехали сюда, нам предложили выбирать: или принести ей присягу на верность, или умереть. Она держала меня при себе, пока выхаживала лорда Хью и пока он не выздоровел. Я видел, как она готовит свои зелья и поит его ими. В конце концов к нему вернулся голос, но он стал совсем другим — жестким и резким. Похоже, он забыл абсолютно все о своей прежней жизни. Помнит только о том, что разводил птиц. Потому-то меня и послали весной отловить птенцов. Она хочет, чтобы он был счастлив, Линд, потому что влюбилась в него.

— Она продолжает поить его зельями? — спросила Белли, и друзья только теперь сообразили, что она все это время слушала их беседу.

— Не знаю, миледи, — ответил Алан. — Как только я начал работать с птицами, лорду Хью стал прислуживать другой человек.

— Мы должны узнать это! — воскликнула Белли. — Если для того, чтобы удержать его, она все время пользуется магией, то мы сможем вернуть ему память и освободить его, если помешаем ей поить его зельями.

— Но как? — в один голос спросили сокольничие.

Изабелла покачала головой.

— Пока не знаю, — сказала она.

— Возможно, нам стоит уйти из Ла-Ситадель и обратиться за помощью к герцогу Роберту, — рассудительно предложил Линд.

— Слишком поздно! Вы уже согласились поступить к ней на службу, — сказал Алан. — Теперь вам не удастся уйти. Я советовал вам бежать в первый день, когда вы пришли, но вы меня не послушались. Вы ведь не просто прислуга. Простых слуг легко заменить, и она бы не обратила на это внимания. Но вы — сокольничие. Вы ей нужны.

Теперь вы в ловушке, так же как и все мы. Да смилостивится над нами Господь!

— Нет, я это так просто не оставлю, — решительно произнесла Изабелла. — Должен быть какой-то способ помочь Хью, и я найду его, обещаю вам. А потом мы все вместе вернемся домой, в Лэнгстон!

Жизнь их оказалась до странности однообразной. Каждое утро они поднимались с рассветом, завтракали и целый день проводили в заботах о птицах. Обед подавали в четыре часа пополудни, а после обеда Изабелла уходила из зала, где развлечения были чересчур грубыми на ее вкус, и отправлялась на сеновал. Она истосковалась по горячей ванне. Умываться ей приходилось холодной водой.

Ножницами, которые она предусмотрительно захватила с собой, она время от времени подстригала волосы. Запасов ореховой краски ей должно было хватить еще на несколько месяцев, если бы им пришлось пробыть здесь так долго.

Она думала о своем сыне. Здоров ли он? Он, должно быть, уже вырос. Всего через несколько месяцев ему исполнится два года. Он, конечно, не помнит ни отца, ни мать, но Изабелла утешалась мыслью, что Алетта и Рольф хорошо заботятся о Хью Младшем.

Она вздохнула. Что, если она больше никогда не увидит своего ребенка? Эта мысль заставила ее расплакаться.

Надо найти какое-то решение! Нельзя же провести остаток дней, притворяясь мальчиком! Изабелла ненавидела этот неестественный образ жизни, который ей приходилось вести, но она была обречена на это до тех пор, пока не найдет способ освободить своего мужа от чар Вивианы Бретонской.

Через несколько дней они отправились вместе с хозяйкой Ла-Ситадель, ее любовником и ее братом на охоту. Им было ведено взять с собой несколько птиц, хотя охотиться собирались на оленя. Белли взяла Купе и самого сообразительного из ястребов-перепелятников. Алан и Линд выбрали белого сокола и сапсана. Охотник со своим помощником еще с раннего утра выследили добычу — прекрасного оленя-самца.

— Это — великолепное животное, — сказал Симон своей хозяйке. Он растопырил большой и указательный пальцы. — Следы — вот такой величины. А там, где он потерся рогами о дерево, зарубки остались вот на такой высоте! — Он показал рукой высоту зарубок.

— Да, Симон. Это крупная добыча, — сказала Вивиана Бретонская. — Я хочу затравить его до исхода дня. Спускай собак.

Охотник поклонился, а его госпожа поднесла к губам охотничий рожок из слоновой кости и несколько раз коротко протрубила. Это был сигнал к тому, чтобы спустить борзых. Быстро взяв след, собаки рванулись в чащу, заливаясь бешеным лаем. Охотники помчались следом.

Сокольничие не старались угнаться за охотниками: аллюр был слишком быстр для соколов. Они двигались в собственном темпе, то и дело прислушиваясь к звукам охотничьих рогов и лаю собак. Охота будет продолжаться до тех пор, пока оленя не убьют или пока ему не удастся скрыться от погони.

Сокольничие нагнали охотников в тот момент, когда собаки загнали оленя к заливу. Это было величественное животное с роскошными рогами. Симон, старший из охотников, предложил своей госпоже копье. Фиолетовые глаза Вивианы Бретонской заблестели от предвкушения. Она соскользнула наземь со своей вороной кобылы и взяла копье. Она приблизилась к оленю, бесстрашно пройдя через свору собак. Одного стремительного движения руки хватило, чтобы животное упало мертвым. Белли поспешно отвернулась, не желая видеть смерть такого отважного и прекрасного существа.

— Я смертельно проголодалась, дорогой, — услышала она веселый голос Вивианы Бретонской. — Давай перекусим на свежем воздухе, прямо здесь, на поляне, пока освежуют оленя. Пускай собаки поделят его шкуру, Симон. Они сегодня хорошо потрудились. — Вивиана повернулась к своим спутникам: