Шумков посмотрел на глубиномер и заметил нерешительность рулевого.

— Черт побери, Панин, следите за глубиной! Держите 150 метров и прекратите дергаться! — Он тут же пожалел, что накричал, крик означает слабое руководство. Как все это закончится? Мозг его продолжал метаться, стараясь найти выход.

— Право руля пять градусов, снизить скорость до одного узла, поднять нос. Панин, дать пузырь в носовую! Гидролокатор, мне нужен пеленг на контакт.

— Командир, он слева по борту на дальности четыре тысячи метров, ходит по кругу на рубеже радиолокационного обнаружения.

Рулевой напряженно смотрел на командира в ожидании новой команды на изменение курса, но команды не было. Он повторил:

— Товарищ командир, руль пять градусов вправо. Машинное дает обороты один узел.

Отзвук неожиданного клацанья прозвучал в центре. От него у Шумкова на затылке волосы встали дыбом, он машинально крутанулся на месте, оглядывая приборы, и обратился к офицеру живучести:

— Что за чертовщина?

— Командир, это опять главный вал подшипника второго номера, на этот раз что-то… — Офицер остановился на середине предложения, вслушиваясь в сообщение в его головных телефонах. — Машинное отделение докладывает о затоплении под главным валом подшипника второго номера, откуда-то поступает морская вода.

Шумков обернулся, держась за ручку над его обычным местом.

— Дайте мне механика на связь, — сказал он, стараясь, чтобы голос звучал ровно.

— Командир, носовой торпедный отсек запрашивает разрешения на установку взрывателей на первую и вторую торпеды для проведения предпусковой проверки.

— Разрешения не даю, мы ведь не на войне, а все еще на маршруте. Дайте офицера-минера. Пусть он наденет наушники.

— Командир, механик на линии, третий канал.

Шумков взял микрофон на висевшем над головой шнуре.

Он поморгал, пытаясь прочистить глаза. Где-то в уголке памяти он видел «специальные торпеды», перегруженные маленьким краном на борт лодки теперь уже почти три недели назад в заливе Сайда; торпеды мягко соскользнули в открытый грузовой люк переднего торпедного отсека. Какое-то время сцена казалась ему слегка непристойной, ведь в лодку «вставляли…» — как частенько подшучивал экипаж во время погрузки. Определенно, это была картинка из Фрейда — их лодка принимает стальные стержни диаметром 533 миллиметра со специальной окраской в носовой части, означающей, что это специальное оружие. Предполагалось, что только командир и офицер по оружию будут в курсе того, что означает цвет краски; также предполагалось, что все остальные будут считать их обычными боевыми головками из другой партии боеприпасов.

На каждой торпеде была боевая головка мощностью около 15 килотонн — достаточная мощность для подводного ядерного взрыва, чтобы уничтожить все в радиусе 10 миль, если у нее на самом деле та мощность, на которую рассчитывали ученые. Интересно знать, подумал Шумков, насколько точны физики в своих расчетах, откуда они знают, что в боеголовке пятнадцать килотонн, а не все пятьдесят, и есть ли у него и его экипажа шанс уберечься от взрыва, доведись им воткнуть одну торпеду под брюхо американскому эсминцу.

Шумков гнал эти мысли из головы; он определенно не ожидал, что когда-нибудь придется применить специальную «рыбку», хотя указания адмирала Россохо относительно применения этих торпед, записанные Шумковым в ночь их выхода в море, были недвусмысленны: «Во-первых, если вы атакованы глубинными бомбами и прочный корпус разрушен; во-вторых, если вы в надводном положении попали под обстрел и получили повреждения; и, в-третьих, по приказу из Москвы». Более ясными они быть не могли!

Шумков был уверен, что он слышит характерный звук глубинных зарядов, рвущих воду, но потом он вспомнил, что «Блэнди» вооружен противолодочными снарядами «Хеджехог» и торпедами «Марк-32», эти боеприпасы выстреливались вперед по ходу корабля. Зачем тогда американец продолжает кружить и делать проходы над ними, как будто он собирается бросать глубинные бомбы? Такие приемы были популярны на минувшей войне, а сейчас американец либо старается запугать его, прибегая к старомодным трюкам и давая понять Шумкову, что этот маневр является предупреждением перед реальной атакой, либо просто играется с ним.

— Переложить руль, — произнес он голосом, вновь обретающим уверенность. Пот стекал у него из-под носа и падал на маршрутную карту. Было жарко. Температура забортной воды в этой части Карибского моря составляла почти 30 градусов по Цельсию. Зудели язвочки под мышками, кожа под ремнем горела болью — последние три недели они не мылись.

— Товарищ командир, механик на третьем канале.

Шумков переключил телефон на третий канал и заговорил в микрофон, изо всех сил стараясь разговаривать спокойно.

Голос механика неожиданно громко зазвучал из громкоговорителей:

— Товарищ командир, мы разобрали главный дизель номер два и обнаружили там сквозную трещину в коробке привода, который не обеспечивает насосы охлаждения, поэтому охлаждения у нас недостаточно и в надводном положении будет перегрев. Прошу разрешения на вывод дизеля из эксплуатации. Я вынужден это сделать, командир, потому что при очередном всплытии мы спалим подшипники и заклиним двигатель.

— Хорошо, мы продолжим дрейф. — Все один к одному и как нельзя лучше подходит к этой ситуации, подумал Шумков.

— Остановить двигатель, — прошептал он сквозь зубы. — Полная тишина. Механик, выключить главный электропривод, включить экономный приводной мотор, полная тишина. Акустик, пеленг!

— Пеленг сто двадцать, дальность четыре тысячи метров. Командир, американец опять разворачивается и увеличивает скорость, он собирается пройти над нами. — Они знали, что на «Блэнди», помимо другого вооружения, имелись и глубинные бомбы, но, если американец собирается их атаковать, почему бы ему не использовать дальнобойное оружие? Почему старомодные глубинные бомбы? Неожиданно три громких взрыва потрясли лодку. Щелк-бум, щелк-бум, щелк-бум. С потолка полетела пыль, в воздухе образовалась легкая пелена.

Глаза окружавших Шумкова людей расширились от испуга, и он осознал, что они ждут от командира выдержки и спокойствия. От этой мысли голова его неожиданно прояснилась.

— Приготовиться к атаке глубинным бомбами!

И все-таки Шумков никак не мог поверить, что в данной ситуации на них действительно сбросили взрывчатку. Их на самом деле атакуют!

— Спокойно, ждем. Акустик, где самолет «Трэкер»?

Старпом, побывавший ранее под атакой учебными глубинными бомбами, вдруг закричал:

— Командир, это не глубинные бомбы, для бомб это чересчур маленькая мощность, это ручные гранаты! Это сигнал, командир, это не атака!

— Херня, Фролов, это глубинные бомбы! Для такой глубины гранаты взрываются слишком громко.

— Нет, командир, это не бомбы! Если бы это были бомбы, мы бы пошли ко дну; вот, одна только что грохнула впереди у носовых рулей. Они взрываются громко и страшно, но для нас они не смертельны.