Томас Пирс посмотрел на Изабеллу. Сейчас глаза ее напоминали мутные зеркала, а рот открылся, хотя она не могла произнести ни звука. Но кожа до сих пор оставалась шелковистой и такой приятной на ощупь!

Хотя женщина была беззащитна, она находилась в сознании и понимала, что происходит. Она знала, что натворила. И теперь пришло возмездие.

– Я и сам не соображаю, что делаю, – признался Пирс. – Мне кажется, что я вышел из собственного тела и наблюдаю за происходящим как бы со стороны. И все же… Я даже передать тебе не могу, насколько живым я себя сейчас ощущаю.

Во всех газетах, журналах новостей, по телевидению и радио передавали сообщения о том, что произошло. Журналисты не стеснялись в мелочах, описывая кровавые события ночи. Но только никто из них не мог даже и знать о том, что это такое: смотреть в глаза любимой женщины и убивать ее.

Он вырезал сердце из ее груди.

Он держал его в руках, пока оно еще билось, и наблюдал, как оно умирает.

После того, как мышцы перестали сокращаться, он пронзил его стрелой от подводного ружья.

Итак, он именно пронзил ее сердце. А ведь «Пирс» и означает «пронзать». Таким образом, ему показалось, что он оставил напоминание о себе. Улику, если хотите. Это было первым и главным доказательством его вины.

Затем Пирсу почудилось, что он чувствует и почти видит, как дух Изабеллы покинул ее тело. Прошло мгновение, и ему померещилось, будто его собственная душа тоже попрощалась с этим миром. Он искренне считал, что в ту ночь он умер вместе со своей возлюбленной.

И в это же время в Кембридже родился мистер Смит.

Томас Пирс и стал мистером Смитом.

– Итак, Томас Пирс и есть мистер Смит, – закончил я свою историю, после чего снова обратился к агентам ФБР, собравшимся в Куантико: – Если кто-то из вас еще не верит в это, пусть хоть немного, отбросьте прочь все свои сомнения. Это может быть опасно и для вас самих и для ваших товарищей по команде. Пирс – это Смит. Он уже убил девятнадцать человек, и будет продолжать убивать.

Здесь мне пришлось прерваться, потому что у агентов появился вопрос. Если точнее, вопросов у агентов было несколько, но я не мог винить их, потому что сам поначалу состоял из одних вопросительных знаков.

– Можно мне вернуться немного назад? Так все же, было или нет нападение на вашу семью? – интересовался молоденький агент со стрижкой «ежик». – Ваши увечья были официально освидетельствованы?

– Да, на мою семью действительно было совершено нападение. По непонятным пока для нас причинам преступник остановился перед убийством. Сейчас мои родные выздоровели. Поверьте, мне необходимо все выяснить до конца, понять психологию нападавшего. И больше, чем даже всем вам. Я хочу заполучить этого негодяя, кем бы он ни оказался.

Я поднял повыше загипсованную руку, чтобы ее стало видно всем окружающим:

– Одна пуля попала мне в запястье. Вторая в живот, но она прошла навылет. Правда, печеночная артерия не была задета, как сообщалось официально. Да, я был похож на развалину, но зато сердце у меня работало прекрасно, и никогда аппараты не показывали сердечную недостаточность. Все это было выдумано исключительно для Пирса. Кайл, может быть, ты попробуешь залатать те дыры, которые сам же и изобрел?

Да, этот грандиозный план был придуман Крейгом, и теперь настала его очередь говорить с агентами:

– Алекс абсолютно прав относительно Пирса. Это хладнокровный убийца, и то, что мы собираемся сделать сегодня, очень опасно. Наша операция несколько необычна, но обстоятельства оправдывают ее. Вот уже несколько недель Интерпол и ФБР пытаются расставить капканы на неуловимого мистера Смита, который и есть, как мы полагаем, Томас Пирс, – напомнил еще раз Кайл. – Нам пока не удалось поймать его с поличным, и мы теперь не хотим делать ничего такого, что могло бы спугнуть его или заставить сбежать.

– Это ужасный тип, просто сукин сын какой-то. Я вам могу немного о нем рассказать, – вступил в разговор Сэмпсон, стоявший рядом со мной. Он пытался успокоиться, и я понимал, каких трудов ему стоит сейчас казаться хладнокровным. – Этот негодяй чертовски осторожен. Когда мы работали вместе, он ни разу не оступился и не оговорился. Он играет свою роль идеально.

– Так же, как и ты, Джон. – Кайл позволил себе похвалить Сэмпсона. – Дело в том, что детектив Сэмпсон уже все знал о Пирсе, а их сотрудничество было нашей очередной уловкой, – пояснил он.

За несколько часов до нашей сегодняшней встречи Сэмпсон находился вместе с Пирсом в Нью-Джерси. Конечно, он успел немного узнать повадки Томаса. Но лучше всего с ним были знакомы Кайл и сотрудница Интерпола Гринберг, которая даже составляла его психологический портрет, и теперь приехала к нам, чтобы участвовать в предстоящей операции.

– Что изменилось в его поведении, Сондра? – поинтересовался Крейг. – Что ты сама успела заметить?

Инспектор Интерпола была высокой привлекательной женщиной, умеющей произвести впечатление. Она занималась расследованием дела мистера Смита в Европе вот уже два года.

– Томас Пирс – очень надменный, высокомерный ублюдок, поверьте мне. Он открыто издевается и смеется над нами. Он на сто процентов уверен в себе и в своем превосходстве над всеми. Но он очень нервный и действительно осторожный. Хотя иногда бывает и такое, что он не оглянется лишний раз, поскольку знает, что никогда не совершает ошибок. Мне в последнее время стало казаться, что он действительно не человек. Но, скорее всего, он вот-вот должен взорваться. Действует давление, которое мы начали оказывать на него.

– Да, и все это уже становится очевидным, – подхватил Кайл. – Вначале Пирс работал исключительно хладнокровно и спокойно. Он легко обводил нас вокруг пальца. Он был настоящим профессионалом, как, впрочем, и все здесь присутствующие. Никто из кембриджской полиции и подумать бы не мог, что именно он убил Изабеллу Калайс. Просто поразительно, какое горе он сумел изобразить после ее смерти!

– Он великолепный актер, дамы и господа! – снова заговорил Сэмпсон. – И умен, как сто тысяч чертей. Кроме того, Томас – отличный следователь. У него утонченные инстинктивные чувства, и он умеет предельно сосредоточиться. Он все выполняет на «отлично», а теперь добрался и до Конклина. Мне кажется, он решил соперничать с Алексом.

– Присоединяюсь к твоему мнению, – кивнул Кайл, глядя на Джона. – Пирс – натура крайне сложная. Вероятно, мы не знаем еще и половины правды о нем. Вот что пугает меня!

Кайл впервые решил привлечь меня к разоблачению мистера Смита еще до того, как Сонеджи устроил пальбу на вокзале. Затем мы долго беседовали с ним в Куантико, когда я привозил кошку Рози на проверку. Я стал работать у него, но неофициально. Я помогал составлять психологический портрет Томаса Пирса вместе с Сондрой Гринберг. Когда же на меня было совершено нападение, Кайл немедленно выехал в Вашингтон. Однако все оказалось не настолько серьезным, как это потом представила пресса. Впрочем, мы сами этого хотели по уже известным причинам.