Харриет огляделась. Рейчел была бледна, господин Клоуд растерян и испуган, пальцы Краудера, крепко обхватившие рукоять трости, побелели.

— Кто же этот друг? — почти прошептала она. — Его нужно предупредить! Тут написано еще что-то.

«Мотивом для этих убийств мог, вполне вероятно, послужить грабеж, но в этом ли дело — о, Англия! — когда подобное убийство происходит при свете дня, в доме уважаемого человека, оставившего своих малолетних сына и дочь одинокими, брошенными на произвол судьбы в этом жестоком суматошном мире. Похороны господина Адамса прошли в присутствии его многочисленных друзей, преисполненных уважением к убитому, прекрасно разбиравшемуся в чудесной музыке, какую нынче можно услышать в городе, и к его стремлению рекомендовать лучшие произведения самым искушенным ценителям».

Харриет отложила газету в сторону. Краудер почти видел, как в сгущающейся тени госпожу Уэстерман окружают жуткие видения — чудовища, порожденные воображением и состраданием, тянут ее за темно-красные юбки, перебирают ее волосы своими длинными восковыми пальцами.

Господин Клоуд изумленно огляделся.

— Я не понимаю. Это человек, бывший благодетелем сиделки Брэй?

Рейчел обернулась к нему — лицо девушки было спокойно, но казалось опустошенным, а голос мисс Тренч звучал глухо, отчего Дэниел почувствовал себя так, словно заблудился в холодной ночи.

— Мы полагаем, что Александр Адамс — урожденный Александр Торнли. Наследник замка Торнли и виконт Хардью.

На этот раз побледнел уже господин Клоуд. Харриет заговорила, обращаясь к пустому пространству.

— И у него были дети.

Краудер немного ссутулился, по-прежнему опираясь на трость.

— Возможно, они незаконнорожденные.

Харриет покачала головой.

— Если Александр покинул свое семейство из любви к их матери, я могу лишь посчитать, что он женился на ней, и дети родились в браке.

Господин Клоуд снова поднялся, на этот раз внезапно посерьезнев.

— Они в опасности, — сказал он. Ему никто не ответил. Тогда он обратился к анатому: — Господин Краудер, разве я не прав? Я не настолько хорошо разбираюсь в этом деле, однако могу понять, что здесь действует чья-то отчаянная рука и что влияние ее простерлось до Лондона. Это и ребенку было бы ясно. Мы должны предупредить их, предостеречь их друзей, как сказала госпожа Уэстерман, укрыть их в некоем безопасном месте, покуда угроза не миновала.

Краудер не сводил глаз с рукояти своей трости. Он ощущал стремительный ток молодой крови, живую энергию юноши, стоявшего в некотором отдалении от него. Уголок его рта изогнулся, и на лице появилась усталая улыбка.

— Да. Полагаю, господин Клоуд, вы постигли основы нынешнего положения.

Дэниел бросил быстрый взгляд на Рейчел, пристально смотревшую в сторону, в угол комнаты, а затем снова обратил его на фигуры Харриет и Краудера, каждый из которых, похоже, погрузился в свой собственный мирок.

— Позвольте мне отправиться к ним, — тихо попросил он.

Казалось, Харриет очнулась. Нахмурившись, она обернулась к стряпчему.

— Нет, господин Клоуд, я поеду.

— Простите, госпожа Уэстерман, однако в этом нет ни малейшего смысла. — Молодой человек сделал шаг вперед. — Опасность будет грозить этим детям до тех пор, пока стоящего за всем этим человека не передадут в руки правосудия. Вы можете поспособствовать этому куда лучше, чем я. Позвольте мне поехать. Я отправлюсь сейчас же и буду в Лондоне к рассвету.

Харриет замешкалась. Она подумала о собственных детях, спящих наверху, а затем быстро кивнула и отвернулась. Страхи и путаница этого вечера по-прежнему не отпускали ее.

— Вот только знать бы место, где можно укрыть детей, если возникнет нужда, — продолжал Клоуд. — Чем ближе они к Тичфилдской улице, тем страшнее угроза, однако я не думаю, что дом деда может стать теперь убежищем для них, если… — он поглядел на собеседников, — если я правильно понимаю нынешнее положение.

Краудер быстрыми шагами подошел к письменному столу Харриет.

— Правильно, сэр. А снабдить вас безопасным местом, полагаю, смогу я. — Он вытащил лист бумаги и принялся разглядывать перья Харриет, пока наконец, охнув, не выбрал одно из них, которое счел подходящим. — Я напишу записку, каковую вы передадите господину Джону Хантеру. Он был моим наставником в Лондоне, великий человек во многих отношениях и здравомыслящий в отличие от большинства. У него есть дом в Графском дворе. Хантер пустит вас к себе, если вы сочтете это необходимым. Он человек суровый, и домочадцы у него необычные. — Краудер посыпал письмо песком. — Он также знает некоторых лиц, кои могут понадобиться, если вы окажетесь под угрозой. — Анатом сложил записку и передал ее Дэниелу. Тот слегка нахмурился. — Гробокрадцы и иже с ними, господин Клоуд, — пояснил Краудер. — Он анатом, как и я сам, и притом отменный, однако потребность в материале заставила его вступить в престранные альянсы. Впрочем, вы можете вверить ему и свою жизнь, и жизни детей. Он не выдаст вас, даже если сам король и архиепископ Кентерберийский постучат к нему в дверь и станут спрашивать о детях.

Стряхнув свои видения, Харриет тоже быстро шагнула к бюро, заставив Краудера спешно уступить ей место, и нетерпеливо выдвинула ящичек с боковой стороны, выполненной из светлого дерева. Она достала денежный сундучок, открыла его ключом, который извлекла из кармана, и вынула стопку банкнот. Судя по виду, господин Клоуд слегка оскорбился и попытался отмахнуться от нее. Однако Харриет едва ли не топнула ногой.

— Ах, возьмите их, господин Клоуд! Возможно, вы станете испытывать нужду в деньгах и столкнетесь с тратами, коих не предвидели, покинув свой дом нынче утром.

Молодой человек снова замешкался, однако, поняв смысл ее слов, взял деньги и поклонился.

— Я благодарен вам за оказанное доверие, госпожа Уэстерман.

Кажется, эти слова удивили ее — стряпчий заметил, как Харриет обменялась взглядами с Краудером и пожала плечами.

— Похоже, мы действительно доверяем вам, господин Клоуд. Мы ошибаемся?

Стряпчий покачал головой.

— Нет. Вы не ошибаетесь. Я могу уехать немедленно, прямо отсюда. Вы позволите мне написать записку для отсылки утром в Пулборо? Я бы не хотел, чтобы родители тревожились. Я сообщу им, что дела удерживают меня здесь на несколько дней.

— Разумеется, — молвила Харриет. — Хорошо. Рейчел, пойди принеси, пожалуйста, господину Клоуду один из Дэвидовых плащей для верховой езды. А мы пока расскажем ему о том, что нам известно.

Так и не вернувшись на свои прежние места, Харриет и Краудер поведали молодому человеку обо всем, что они видели, думали и подозревали с самого рассвета пятницы. Стряпчий по большей части молчал, а вопросы, все же заданные им, были умны и весьма уместны. Он усвоил необходимое к тому моменту, когда Рейчел вернулась с плащом и небольшим мешком провизии, собранной на кухне, в котором лежала также бутылка, наполовину заполненная самым дорогим бренди, что было у Харриет. После этого молодой человек удалился.