Это помещение оказалось небольшим, купол потолка блестел тысячами похожих на слезы драгоценных камней, а в центре, на подставке, располагалось сердце, выточенное из гематита. Девушке показалось, что оно сокращается, кроваво-черные бугристые бока вздрагивают, и она даже слышит отдаленный глухой стук.

Увидела, как Халльвард вскинул меч и завертел головой, услышала приглушенный стон Эрвина… А в следующий момент Нейли захлестнула волна раскаленной, бешеной ярости, так что она едва не захлебнулась…

Почему она позволила жить тому, кто ее изнасиловал?

Отчего все еще дышит воздухом последователь ложного, злого бога, по чьей вине она тут оказалась?

Девушка застонала, хрипло, сладострастно, и потащила из ножен клинок. Вкрадчивый смех, прозвучавший где-то внутри, заставил ее вздрогнуть, вспомнить о том, где она, и что происходит, и она начала бороться…

Это было неимоверно трудно, как плыть против течения в намокшем платье и сапогах, и не в последнюю очередь потому, что она сама в глубине души хотела прикончить обоих спутников! И Вечный умело раздувал это желание, прикладывал к угольку сухую траву, затем кору и ветки, а дальше толстые поленья, чтобы получилось смертоносное пламя… пожар!

Мужчины, чего стоят их жизни рядом с ее? Прирежь обоих, и выйдешь отсюда…

Да, но не собой.

Если откажешься, просто погибнешь, станешь трупом, и прямо сейчас!

В этот раз Нейли не одолевали видения, и она, хоть и с трудом, могла понять, что делают спутники: Эрвин топтался на месте, часто-часто вскрикивая и поводя руками перед лицом, точно отгонял мошкару; Халльвард стоял неподвижно, и только мышцы вздувались на его предплечьях, огромные, твердые, заметные даже сквозь одежду.

Да, это был такой враг, с которым наемнику еще не доводилось сражаться…

Девушка на миг отвлеклась, и тут же ярость взяла над ней верх, и тело задвигалось само. Она замахнулась и ударила, целясь в голову поклоннику Вечного… разрубить, чтобы мозги, смешанные с кровью, выплеснулись на каменный пол, чтобы он упал, дергаясь в агонии.

В последний момент сумела дернуть рукой, и клинок распорол лишь воздух.

Не удержав равновесия, Нейли сама свалилась, упала неловко, словно пьяный крестьянин, и боль в ушибленном локте помогла ей немного прийти в себя. Перевернувшись на живот, обнаружила, что Халльвард стоит там, где она только что была, и слепо шарит перед собой.

О пламя… похоже, это падение спасло ей жизнь!

Эрвин не вскрикнул даже, а курлыкнул, будто свихнувшийся журавль, и прыгнул вперед. Попытался одной рукой вцепиться наемнику в шею, другой перехватить правое запястье, но двигался при этом медленно, неуверенно, словно тело не подчинялось ему до конца.

Халльвард мог бы легко увернуться, или даже ударить в ответ, но он не пошевелился, и только по перекосившемуся лицу можно было понять, чего ему это стоило. Юноша схватил наемника за горло, но другой рукой промахнулся, и пальцы его сомкнулись на лезвии.

– О нет… – прошептала Нейли, глядя, как кровь капает на пол, и тут ее скрутило вновь.

Она вскочила, вскидывая оружие, но вовремя вспомнила, каково это – изображать чувства на сцене, когда ты играешь спокойно, показывая то, чего на самом деле не ощущаешь, и можешь контролировать себя. Надо лишь немного отстраниться, и тогда никакой Вечный не сможет приказать тебе…

Она успела отвернуть меч, но Халльвард все же парировал, и два клинка, соприкоснувшись, лязгнули. Наемник небрежным движением отшвырнул от себя Эрвина, так что тот отлетел к стене, и пошел на девушку.

Лицо его было белым, глаза напоминали выбитые окна.

То ли от страха, то ли еще отчего, но внутри у Нейли что-то сдвинулось, и напомнил о себе талант, о котором очень давно рассказывал ее родителям приехавший в замок ре Бриенн маг… Она увидела, что сердце и в самом деле живое, как через него струятся потоки светящейся желтой «крови», уходят в стены, а те становятся полупрозрачными…

Подземелье распахнулось перед ней целиком, со всеми ловушками, статуями, ответвлениями, закоулками и тайниками, о коих не помнили давно сгинувшие строители. Она поняла, что такое «накопители», и перед ней начал складываться облик гигантского существа, разбитого на тысячи частей, кусочков, могучего, но за пределами лабиринта почти бессильного…

Оно испытывало нетерпение и страх, жажду мести и гнев.

Оно хотело получить новое существование, хотело вернуться, и еще почему-то страшилось опоздать.

– Нет! – воскликнула Нейли, обнаружив, что клинок Халльварда приближается к ее лицу.

Наемник захрипел, корежа собственные мышцы, но все же сумел остановить выпад. А затем она ударила по его мечу, и тот выпал из ослабевшей руки, неожиданно громко звякнул о камень.

И потом стало тихо… шумное дыхание Эрвина, стук ее собственного сердца, и все.

Потолок, драгоценные камни, сердце из гематита на постаменте, и стены, серые, монолитные, сквозь которые не проникнуть взглядом. А то, что за ними – не по силам запомнить с одного раза, не отложить в голове все извивы коридоров и молчание пустынных залов, великолепие статуй и убожество крысиных гнезд…

– Сожри меня Хаос, – проговорил Халльвард, делая знак Когтей. – Я чуть не… едва не поддался… ты цел, парень?

Он повернулся в сторону Эрвина.

– Цел, – ответил тот, хлюпая разбитым носом. – Крови вот немного, но ничего.

«Он играет на том, что в нас есть, на привычке убивать, на остатках фанатичной веры, и на моей ненависти, – подумала Нейли. – Неужели мне придется от нее избавиться, чтобы выжить?».

– Мы все едва не поддались, – сказала она, ощущая, что эта мысль ее напугала, причем с необычайной силой. – Я тоже… надо бы нам всем друг друга связать, а последнему самому связаться, и так идти…

Девушка представила, как они тащатся по Тайному Храму с руками за спиной, все обмотанные веревками, и не выдержала, засмеялась. От смеха ее затрясло, по щекам покатились слезы, но хмыкнул Эрвин, улыбнулся Халльвард, и вскоре они хохотали втроем, и эхо гуляло под куполом потолка.

* * *

Монахам редко доводится веселиться, и не к лицу тому, кто стремится к высшему, шутки и ухмылки.

Так, как он хохотал сейчас, Эрвин не хохотал никогда, разве что когда был совсем маленьким, и не понимал еще, где находится и как себя надо вести. Позже они порой развлекались с другими послушниками – мальчишки есть мальчишки – но он всегда себя сдерживал.

А тут, в Зале Сердца, святая святых Тайного Храма он ржал, будто пьяница, увидевший, как его друг шлепнулся в лужу.

– Оххх… не могу, – просипел Халльвард, вытирая красное и потное лицо. – Котелок лопнет, точно.

– Да, да, – засмеявшаяся первой Нейли понемногу успокаивалась, грудь ее вздымалась не так бурно.