Однажды Александр, еще мальчиком, возжигал ладан на алтарях богов, переходя всякую меру. Леонид, его воспитатель, попросил своего питомца повременить с проявлениями царственной щедрости до той поры, пока страны, производящие благовония, не будут им завоеваны. Александр, уже став господином Аравии, направил своему учителю целый корабль, груженный ладаном, чтобы Леонид смог возблагодарить богов с такой же щедростью. Те торговцы, философы, ученые, что сопровождали Александра в его великом азиатском походе, принесли с собой в свое родное Средиземноморье семена множества видов растений как «пищевых», так и «медицинских». Вместе с ними приходит и новая волна увлечений восточными благовониями, парфюмерией и косметикой. После похода Александра на Восток чувство обоняния у людей Запада становится куда более тонким и взыскательным. В эллинистических городах местная аристократия вводит в моду новые духи, новые ароматические масла, новые благовонные мази. Царь Селевк отправляет в знаменитый храм Аполлона в Дидимейоне целую сокровищницу из золотых и серебряных изделий, сопровождая свой дар 360 килограммами ладана, 36 килограммами мирры, 1200 килограммами корицы. В монументальной надписи, восславившей щедрость царя (щедрость, безусловно, царскую), говорится также и о киннамоме, и об особом, индийском ладане.

Капитаны судов, посланных Александром как в Персидский залив (на востоке), так и в Красное море (на западе), никогда и не встретились: между ними осталось непройденное пространство в 1000 километров. Однако в эпоху диадохов и эпигонов (правителей государств, образовавшихся после распада державы Александра Македонского) плавания греческих судов, по крайней мере по Красному морю, становятся не такой уж редкостью. Географ, филолог, историк и философ Агатархид, поднявшийся на борт греческого судна где-то в Суэцком заливе, упоминает прохождение через пролив Баб-аль-Мандеб и описывает один из сабейских портов на юго-восточном побережье Аравии.

Суда за море уходили в поисках благовоний и пряностей, драгоценных камней и черепашьих панцирей. Торговля оставалась, тем не менее, монополией государя. Государство скупает у мореходов все, что они успели добыть, по фиксированным ценам. Оно же иногда входит в пай с купцами. Повторявшиеся путешествия помогали накоплению географических знаний, чем и подготавливали большие экспедиции – уже в Индийский океан.

По убеждению античных авторов, климат «Аравии счастливой» для человеческого существования настолько благоприятен, а ее водные ресурсы настолько обильны, что она не только может, но прямо-таки должна быть заселена очень плотно. Ими приводится внушительный список аравийских племен, перед глазами читателя возникает густая сеть городов. Однако все не так просто. На Йеменском плоскогорье, на Высоких Землях, процветающее земледелие и на самом деле возможно, но только в не очень обширных котловинах, окруженных горными гребнями. На краю пустыни природные условия другие: земледелие здесь может быть лишь поливным, а значит, ограничено только теми районами, на которые время от времени изливается поток паводка. И «наверху», и «внизу» годная к возделыванию территория очень мала, а ее заселенность сравнима с долиной Нила. Возделанные оазисы – всего лишь островки в море песчаной и каменистой пустыни, отделенные один от другого обширными пространствами. Поэтому в этой приграничной области число городов, достойных этого названия, едва ли достигнет и трех десятков.

Все эти города – средние по размерам: от 5 до 10 га. Баракиш занимает площадь в 7,25 га, Ма'ин – 5, Камна – едва ли 10 га. Длина их крепостных стен, как правило, не превышает одного километра. Камна и аль-Байда выглядят как большие города со стенами, соответственно, в 1350 и 1500 метров. Три города являются, однако, исключением из общего правила. Это – столицы Катабана, Хадрамаута и Сабы. Первый, Тамна', обнесен стеной длиной в 1850 метров, что, впрочем, не так уж и много для метрополии некогда обширной империи. Шабва расположена в треугольнике из трех холмов, ограничивающих обширное срединное пространство. Город развернулся на южном склоне гребня аль-Акаб и окружен стеной протяженностью в 1500 метров. Сверх того, возвышающиеся над ним холмы увенчаны цепью легких фортификационных сооружений длиной в 4000 метров. Шабва занимала площадь около 57 га. Ма'риб же вызывает почтение своими исключительными размерами: периметр стен – более 4500 метров, площадь – 90 га. Это не только самый большой город Аравии, это ее единственный город, чья слава перешагнула ее пределы. О численности его населения остается только гадать, однако вряд ли она доходила до 10 тысяч человек.

Нет ни одного южноаравийского города, который не был бы обнесен крепостной стеной. Причин тому несколько. Самая главная из них та, что они построены по большей части на плоскости, не имеющей естественной защиты и прямо переходящей в пустыню. Города господствуют над оазисами, каждый над своим. Они заключают в кольцо своих крепостных стен жилые дома и святилища, хранящие под своими кровлями разного рода богатства. Города служат местопребыванием власти, неважно, в чьих она руках – старейшин или государя. А так как от соседей-кочевников постоянно исходит угроза нападения, горожанам надобно было позаботиться об обороне.

Корни этих оборонительных систем теряются во мраке тысячелетий, но уже к VIII в. до н. э. системы эти присутствуют, причем в полной боевой готовности. Саба разрушала города своих противников или, по крайней мере, их крепостные стены. Одновременно сабейские мукаррибы строят и перестраивают свои крепостные сооружения. Иногда они возводят целые города – как, например, Нашк (аль-Байда), призванный контролировать долину Джауф. Первые начертанные мукаррибами надписи упоминают о строительстве башен.

Для сабейских оборонительных сооружений аль-Байда наиболее характерна. Приблизившийся к ней сквозь заросли кустов и акаций вдруг обнаруживает за изгибом одного из рукавов вади Мазаб овал ее крепостных стен. Эта фортификационная линия еще более усиливается куртинами – дугообразными выступами, которые чередуются через правильные промежутки. В крепостной стене проделано двое ворот. На стенах и на куртинах высечены надписи-посвящения, подобные следующей: «Ллисама Набат сын Набат'али, царь Каминаху (Камны), (…) построил два эти выступа во имя бога Альмакаха и царей Марйаба (Ма'риба)». Всего на внешних укреплениях – 91 надпись такого рода. Все надписи выполнены монументальным шрифтом. Хорошо сохранившиеся западные ворота состоят из двух башен, которые вверху соединены перемычкой, а внизу обрамляют собой довольно узкий вход, ведущий в длинный переход, легко превращающийся в ловушку для штурмующих крепость.

Поражает высокое качество обработки камня: ведь каменные монолиты размером в 2–3 метра сочленены в единое целое без строительного раствора, да так, что между ними не проходит даже лезвие ножа: каменотесы в VII в. до н. э. отличались высочайшим профессионализмом.

Баракиш (в древности Йасилл), стоящий на рубеже между оазисом и пустыней, являет собой еще более величественное зрелище: за много километров от него видны его высокие стены на фоне окрестных полей. Именно эта крепостная стена «прошла» сквозь века в состоянии исключительной сохранности: ныне она – почти та же самая, что была еще без малого двадцать семь столетий тому назад. Город возвышается на горном гребне из песчаника, образуя неправильный полукруг диаметром в 276 метров. Крепостная стена насчитывала 56 башен высотой до 14 метров, одна из них сохранилась до наших дней на южной стороне. Древнейшие участки стены легко отличить от позднейших по следующим признакам: у основания стены положены тщательно подогнанные друг к другу крупные широкие блоки; чем выше, тем они уже; блоки обработаны соответственно общему стандарту: по краям гладкий рант, середина покрыта насечкой; стена сложена из них до самого венца без строительного раствора. Блоки неправильной формы или же блоки, уложенные косо, – следы позднейших ремонтных работ, которые в крепости предпринимались неоднократно, причем в последний раз – в XVII веке (в том же столетии крепость была заброшена).