– Я отдала его Артему. Хотелось избавиться от всего, что напоминает мужа. После похорон я выбросила все его вещи, отремонтировала квартиру. И теперь делаю вид, будто ничего такого в моей жизни не было.

И Гордеев снова подумал, что после всего пережитого Людмила Станиславовна заслуживает счастья.

– Боже мой! – воскликнула Анна Наумовна, открывая двери. – Что с тобой?

После ночи, проведенной в кустах, Юрий не смог найти ключей от квартиры. Он искал их в карманах куртки, в машине, но напрасно. Пришлось звонить. Хорошо, что Анна оказалась дома. Явиться в офис в таком виде – грязным, помятым, небритым, с мешками под глазами – он не мог.

– Ты уже дома? – глупо улыбаясь, спросил он жену, смутно припоминая черное платье до пят, распущенные волосы в лунном свете…

– А где мне быть, по-твоему? – как ни в чем не бывало, ответила она.

«У меня галлюцинации! Бредовые видения! – содрогаясь от страха, подумал Салахов. Он с трудом стащил с ног кроссовки и плюхнулся на пуфик в прихожей. – Идиот! Как я объясню, где провел ночь?!»

Но Анна ни о чем не стала спрашивать. Она постояла немного, глядя, как он раздевается, и пошла в спальню.

Юрий побрел в ванную, включил воду и подставил голову под горячую струю. Облегчение не приходило. Он пустил холодную воду. Чуть-чуть прояснился тяжелый туман, окутывавший сознание, но и только. Не было ясности, не было чистоты мыслей. Кое-как побрившись, Салахов отправился на кухню. Крепкий кофе с коньяком проскользнул в желудок без особого эффекта.

Юрий распахнул окно, впуская уличный шум. Интересно, что Анна делает в спальне? Лежит? Читает? Смотрит в окно? Была она, все-таки, сегодня ночью в Андреевском, или ему все приснилось? Может, спросить?

Господин Салахов представил себе, как он будет выглядеть, если все, о чем он думает, – плод его измученного неизвестностью воображения. Нет уж! Пусть события развиваются своим чередом. Он посидел еще немного за кухонным столом. В голове не прояснялось. Ехать или не ехать в офис? Там встретит Любочка, блестя своими рыбьими глазами… Только не это!

Как все запуталось! Даже бизнес – та сфера его жизни, которую ничто никогда не затрагивало, ни душевные бури, ни временные сложности, – пошел в разнос. Что за напасть?! Отношения с Любочкой превратились в какой-то отвратительный, мерзкий фарс. Пономарев посоветовал ему проследить за Анной – и что из этого вышло? Ну да нечего винить Артема. – Он сам хорош, побежал, как мальчик, выполнять чужие указания. Где же своя голова, свое мнение?

– Вот теперь выпутывайся, как хочешь! – с каким-то даже наслаждением сказал себе Юрий.

Анна молчит, но из этого совершенно не следует, что она не заметила его состояния.

Зазвонил телефон. Господин Салахов отключил его и налил себе коньяка в чашку из-под кофе. Выпивка не оказывала никакого действия.

В кухню вошла Анна, одетая для выхода на улицу. Ее лицо было немного бледным, но спокойным. Светло-абрикосовое платье очень шло ей.

– Юрочка, – сказала она нейтральным тоном. – Я ухожу.

Господин Салахов почувствовал, как что-то внутри него оборвалось и с легким звоном улетело в даль. Свет померк… Он хотел встать, но слабость мгновенно разлилась по всему телу, как вязкая жижа, приклеившая его к стулу.

– Анна, – сказал он хрипло, не узнавая своего голоса. – Я… не смогу жить без тебя. Ради бога, почему?

– Что с тобой? – спросила она, наклоняясь и внимательно всматриваясь в его лицо. – Тебе плохо?

– Да… Мне очень, очень плохо…

– Ты выпил коньяка на голодный желудок, – произнесла она тоном заботливой бабушки. – Пойди, приляг. Но сначала съешь чего-нибудь.

– Не уходи…

– Что ты, Юрочка, как маленький? У меня встреча назначена через полчаса!

– Встреча?.. О, господи!

Юрий ощутил себя так, словно в одну секунду кто-то невидимый поднял его со дна пропасти и собрал воедино все мелкие осколки, на которые он разбился, падая с головокружительной высоты.

– Ты переутомился, дорогой, – улыбаясь, сказала Анна, гладя его по щеке. – Где ты был всю ночь?

– Я?.. Ну…

– Ладно, потом расскажешь, я спешу.

И она исчезла, оставив вокруг него облако духов. В прихожей хлопнула дверь, и Салахов облегченно вздохнул. «Конец всей жизни» откладывался на неопределенное время. Не чуя под собой ног, он доплелся до спальни, упал на кровать и закрыл глаза. Перед ним поплыли голубовато-зеленые круги. Необъяснимая тревога заставила приподняться и оглядеться. У изголовья постели, с той стороны, где обычно спала Анна, стояла фигурка трехликой богини. Юрию показалось, что все три лица ехидно ухмыльнулись и подмигнули ему левым глазом.

– Тьфу, черт! – пробормотал он и, неожиданно для себя, перекрестился.

У него просто руки чесались схватить статуэтку, грохнуть ее об пол, чтобы она рассыпалась на мелкие кусочки, желательно в пыль; чтобы и следа от нее не осталось. Но… как он объяснит свой поступок Анне? Видимо, ей нравится проклятая фигурка, раз она постоянно держит ее при себе.

Слава богу, она пошла на какую-то встречу! А он было уже подумал, что Анна уходит от него, навсегда. Д, но что сказать ей о сегодняшней ночи? Как оправдаться?

Не успев найти спасительный выход из положения, Юрий уснул и проспал до самого вечера, крепко, без сновидений.

Анна этим утром воспользовалась машиной мужа.

– В кафе «Гера», – сказала она водителю.

Маленькое уютное кафе было излюбленным местом дам, которые ценили хороший кофе. Аромат жареных кофейных зерен распространялся на весь квартал. «Гера» была устроена в греческом стиле: мрамор, широкие вазы, стилизованные фрески на стенах, изображающие спор богинь, из-за которого началась Троянская война.

Анна попросила водителя подождать ее и вошла в сумрачный, прохладный зал. Он был почти пуст. За дальним столиком сидели две пожилые женщины и что-то обсуждали. Госпожа Левитина расположилась за столиком у окна.

– Двойной эспрессо без сахара, – сказала она сонной девушке-официантке. – И что-нибудь сладкое.

– Ореховый десерт со взбитыми сливками.

– Несите!

Анна сделала первый глоток кофе, когда в дверях появилась ярко одетая молодая женщина. Она обвела взглядом зал и направилась к столику у окна.

– Это вы? – без удивления спросила Анна Наумовна. – Я так и думала. Как скучен становится мир! Он теряет непредсказуемость.

Девушка села, напряженно улыбаясь, и положила красную лакированную сумочку на пустой стул рядом с собой. Это была Люба, секретарша Салахова.

– Я хочу кое-что рассказать вам, – заявила она, красивым, отработанным движением закидывая ногу на ногу. – Обо мне и Юрии… Арсеньевиче.