— Я хочу пить по-настоящему хорошие вина, — продолжил он. — В конце концов, я очень дорого заплатил за этот ужин.

— Ну прекратите! — закричала я. — Вы не заплатили ни пенни! Вы просто перечислили деньги в благотворительный фонд, за это вам значительно уменьшат налоги. Ваши деньги получит больница. А что получу я от этой сделки? Ужин с вами!

Я прижала руку к губам, в ужасе от вырвавшихся у меня слов. Но Шапиро сказал лишь:

— Кажется, вы это уже упоминали.

Если бы я обладала хоть каплей здравомыслия, то взяла бы господина Шапиро в «Даниель» или «Леспинасс» или в «Ле Сирк» и быстренько бы от него отделалась. Но если уж я должна была пострадать, то пусть и гастрономический воитель тоже помучается.

В переговорах прошло несколько недель. Он предложил «Ле Селебритэ», я ответила рестораном «Ле Сирк». Он предложил «Шантерель», я — «Солеру». Когда он назвал «Каравеллу», я радостно сообщила, что он опоздал: рецензия об этом ресторане должна была появиться в «Таймс» на следующий день.

— Не угодно ли посетить ресторан Мишеля?[74]— спросила я, предполагая, что это может ему понравиться.

— Нет, — ответил он. — Не угодно.

— Ну а как насчет «Окна в мир»?

Бренда побывала там пять раз, совершенно незаметно, но мне требовалось нанести последний визит. В соответствии с моими заметками, фуа-гра была там слишком сладкой и жирной, к тому же ее подавали с тяжелыми картофельными оладьями. Я заказывала там голубя, запеченного в соли («по-барселонски») и решила, что он пересолен. Утка с кумкватом была жесткой и неароматной. Мне хотелось дать им еще один шанс, и в последний визит было неважно, что я приду открыто. К моему удивлению, Шапиро согласился.

— Вот уж не думала, что «Окно в мир» дотянет до ваших стандартов, — сказала я.

— Оно и не дотягивает, — заметил Шапиро, — зато там отличный выбор вин.

— Сегодня нас ожидает самый унылый вечер, — сказала я Майклу, когда наше такси катилось по Вестсайдскому хайвэю по направлению к Всемирному торговому центру. — Этот зануда весь вечер будет доказывать, что знает больше меня. И пожалуйста, будь добр, не упоминай Игаля Амира, хорошо?

— Я вообще буду молчать, — сказал Майкл. — Это сделает тебя счастливой?

— Нет, — ответила я. — Просто постарайся быть вежливым.

— Подруга, ты, кажется, вышла не за того парня.

— Попытайся, — сказала я. — Пожалуйста. Потому что господин Шапиро должен возненавидеть «Окно». Раньше этот ресторан обладал определенным достоинством, а новый дизайн сделал его похожим на зал аэропорта. Поднимешься на лифте и увидишь безвкусный занавес, сделанный из бус. Войдешь и наткнешься на магазин, торгующий плюшевыми медведями. Тарелки там в форме звезд и луны, на официантах — светло-зеленые костюмы. Кажется, поднимешь глаза, и перед тобою появится Билл Мюррей и начнет петь. Бедный мистер Шапиро.

— Готов поспорить: он захочет уйти пораньше, — сказал Майкл.

— На это я и рассчитываю, — вздохнула я.

Как же мы неправильно о нем подумали.

В вестибюле башни Всемирного торгового центра было светло и холодно. Мы прошли через двойные двери, и человек в форменной одежде направил нас к столу, где нам предложили — вежливо, но твердо — оставить в раздевалке верхнюю одежду.

— Они хотят быть уверенными, что при нас нет взрывчатки, — сказал Майкл, сбрасывая пальто. — После теракта не хотят рисковать.

— В самом деле? — удивилась я.

— Было бы хуже, если б нас обыскали, — заметил он. — Присмотрись. Я уверен, что с кейсом в лифт никого не пустят.

Он был прав. Подъем наверх и всегда был испытанием, а сегодня показался еще более долгим, чем когда-либо. Где-то на восьмидесятом этаже раздался грохот, и я едва не оглохла. Затем двери отворились.

— У-у, — тихо сказал Майкл.

Я вышла и оглянулась. Перед лифтом стояли двое низеньких людей. Даже при слабом освещении вестибюля они напомнили мне двух злобных хорьков.

— Господин Шапиро? — сказала я и протянула руку.

Он проигнорировал мой жест и демонстративно взглянул на свой «ролекс».

— Шесть с половиной минут восьмого! — воскликнул он.

Схватив за руку маленькую женщину, подтолкнул ее ко мне. Светлая прическа «паж» не колыхнулась.

— Знакомьтесь, моя жена Шерри.

Сказав это, Шапиро развернулся и зашагал к обеденному залу. Острый, сладковатый запах «стерно»,[75]горящего спирта и разнообразные кухонные ароматы становились все ощутимее.

В конце коридора, перед входом в обеденный зал, взгляду открылось огромное окно. Многие годы, десятки раз приходила я в этот ресторан и никак не могла привыкнуть к величественному виду: каждый раз останавливалась и стояла несколько секунд, прижавшись к стеклу и глядя вниз. Подо мной распростерся Нью-Йорк, он казался нереальным, воображаемым городом.

Панорама господина Шапиро не взволновала. Ему не терпелось приступить к процессу поглощения пищи. Я заранее попросила его забронировать стол на свое имя, и он властно произнес:

— Шапиро, стол на четверых.

Но, когда метрдотель повел нас в западном направлении, в сторону Гудзона, все еще сверкавшего в надвигавшихся сумерках, мистер Шапиро замотал головой и, указав пальцем, сказал:

— Нет, мы хотим сидеть там.

Метрдотель послушно повел нас в указанном направлении. За окнами появилась Ист-Ривер, но Шапиро не был удовлетворен: снова покачал головой.

— Стол у окна, — сказал он и стукнул кулаком об кулак. — Мы должны сидеть у окна. Хотим видеть город.

— Дайте сообразить, что я могу для вас сделать, — сказал метрдотель и отошел свериться со своими записями.

— Столы, — пояснил Шапиро, — все равно что гостиничные номера. Никогда не берите первый, что вам предложат. Они всегда ждут дурачка, готового согласиться на худшее место. Кто-то должен сидеть за плохим столом, но меня не интересует, кто это будет, лишь бы не я. Очень важно с самого начала потребовать самое лучшее.

Мы промолчали.

— Но вы, разумеется, и сами это знаете, — добавил он.

Я не призналась в том, что соглашаюсь на первое предложенное место. Метрдотель водил нас от стола к столу, но господин Шапиро их все забраковал. Когда наконец удовлетворился, бегло глянул в окно и проворчал:

— Рестораны с привлекательным видом никогда не бывают хорошими, — после чего уткнулся в карту вин.

Пошарив в кармане, вытащил маленький калькулятор.

— Это мой винный компьютер, — сказал он с гордостью. — Всегда беру его с собой в путешествия. Считаю за правило совершать выгодный выбор.