— Хорошо, — одобрил он. — Но запомните, что на последующие три года вы исчерпали квоту на покойников.

Кэз продолжил работать с более экзальтированными авторами еще год после того, как я оставила газету, и мои новые редакторы редко делали мне замечания. Жизнь стала проще… но качество колонок уже не было таким хорошим. Я много раз перечитывала свои тексты, старалась выискать недочеты, которые бы нашел Кэз. Чтобы быть самой с собой честной, я распечатала первую свою колонку, на которой Кэз обвел красным кружком имя Жан Пьер.

Должна, однако, признать, что в этой книге позволила себе много вольностей, отошла от принципов журналистики. Кэз наверняка бы ужаснулся. Некоторые персонажи закамуфлированы. Я не хотела своей книгой кого-либо расстроить: часто меняла имена, не давала общеизвестных характерных признаков, чтобы не смущать людей (в «Нью-Йорк таймс», к примеру, нет Майрона Розена). В некоторых случаях я что-то преувеличила, в других — сложила несколько трапез в одну или объединяла события, происходившие на протяжении длительного отрезка времени в один день или вечер. Я уверена в том, что некоторые подробности пересказала неверно. Я дотошно записывала все, что съела за время работы в «Таймс», но была так занята, что перестала вести дневник, понадеялась на память, описывая события и разговоры, происходившие много лет назад. Я пыталась быть точной, однако уверена, что часто ошибалась.

В одном, однако, я убеждена. Во время моей работы в «Таймс» было много важных для меня людей, которые лишь мельком появляются в книге. Mire хочется выразить благодарность Сюзанне Ричи, Элен Луи и Триш Холл, которые побывали со мной и Кэрол во многих ресторанах. Лучших компаньонов и пожелать невозможно.

Выражаю благодарность и своим помощникам — Эрин Сент-Джон Келли, Марии Эдер и Элисон Страфелле. Они заказывали столики и всегда помнили, где я должна побывать и когда, а самое важное — какой парик я должна была надеть. И если бы Ройсин О’Хара, Аниса Камадоли и Гус Мораэс не были настоящими друзьями нашей семьи и не соглашались бы посидеть с Ники, то каждый вечер ходить в ресторан мне было бы невозможно.

Благодарю также многих своих бесстрашных компаньонов. Самая лучшая из всех — Пэт Олешко. Я всегда могла на нее рассчитывать: ей удавалось в последнюю минуту собрать группу и съесть не только то, что лежало на тарелке у нее, но и у меня. Джанет Мэслин и Бен Чивер готовы были съесть все, что я просила. В любое время. В любом месте. Мой брат, Боб, самый большой едок в мире, был бесценен: бесконечно любопытен, разговорчив, всегда готов съесть что угодно — от морских слизняков до жареных кузнечиков, если того требовало дело. Если бы Джонатан и Натали Хаф не пожелали являться по первому зову, жизнь сложилась бы для меня намного труднее. Паула Ландесман и Джерри Бергер тоже удовлетворяли всем требованиям нанятого рта.

Отдельная благодарность «Колонии Мак-Доуэлла»,[95]самому прекрасному месту, куда может приехать писатель. Одного только знания, что «Колония» существует, достаточно, чтобы вызвать у меня улыбку. И конечно же, я бесконечно благодарна коллегам из журнала «Гурмэ», особенно Доку Уиллогби, Ларри Кэролу и Робину Пеллици, которые всегда готовы подменить меня по моей просьбе. Спасибо Яну Кнауэру, тестирующему мои рецепты, и Ричарду Ферретти, Полу Граймсу, Нэнси Смит и особенно Ромуло Янсу за то, что они оказывают мне услуги, не входящие в перечень их профессиональных обязанностей.

Я благодарна Богу за чудесного агента, Кэти Роббинс, и за сказочного редактора, Энн Годофф. Они мне всегда помогают и поддерживают меня.

И последнее, что хочу сказать. Все то время, что я писала книгу, больше и лучше всех меня поддержали Майкл и Ник. Они не жаловались — почти, когда я каждый уик-энд работала. Сейчас я беру отпуск. Честное слово. Обещаю.