А любимая расцвела самой роскошной на свете улыбкой и протянула ему телефон.

Тимоти и Яна

— Привет, дорогая! Соскучилась по мне? — мурлыкнул Тимоти, но из динамика вместо приветствия прогавкали пару матерных. На русском, разумеется.

— Фу, какая ты бука! — оборотень кокетливо накрутил отросшую прядку на палец. Надо будет покрасить ее в алый… — Позови Викки. А с тобой я больше не дружу.

— Не надоело еще? — фыркнул Булат.

Альфу этим спектаклем не проведешь. Они оба знали, что рады друг друга слышать.

— Я почти постригся в монахи, — вздохнул Тимоти. — Скоро сам увидишь…

Булат картинно заохал:

— Черт, только не говори, что ты в России? Я не успел приготовить чемоданы!

— Твои проблемы, супер папочка. Я в аэропорту. В вашем аэропорту…

Трубка опять разразилась бранью. А Тимоти ухмыльнулся и нажал отбой.

Булат не злился по-настоящему. Он вообще вел себя довольно нестандартно для альфы, чем и привлек внимание. Обычно, каждый из «сильных» мира оборотней рвался в бизнес и пробовал сколотить Стаю. Почесать вожачьи инстинкты, попробовать роскошной жизни. Но этот волк вел довольно аскетичный образ жизни. Вкладывался не в предметы интерьера, а лишь в свой байк и клуб. Совершенно бескорыстно.

Тимоти оставил в покое прядку и сильнее натянул капюшон на нос. Не хватало ему тут засветиться, а с другой стороны — кому интересен долговязый худющий оборотень в секондовской одежде?

Сейчас он выглядел бродяжкой, а не суперзвездой, и откровенно наслаждался этим.

— Ах, лицемерие, лицемерие… — пробормотал, отпивая остывший кофе. — Это так прекрасно…

Когда-то давно ему дали хорошего пинка собственные опекуны. Приемные мать с отцом откровенно терпели его — слабого оборотня, подчиняясь лишь приказу вожака. Их стая была крохотной, и, забирая младенца, вожак рассчитывал хотя бы на средней руки волка, а вышло…

Горло перехватило едким спазмом. Воспоминания о первом обороте до сих пор тревожили в ночных кошмарах.

Он слышал хруст ломавшихся костей, чувствовал, как рвутся мышцы и органы меняют местоположение. Кричал, срывая связки, но из горла вырывался лишь хрип и брызги крови — клыки резались слишком медленно. И неправильно

Тогда у него не только свернуло челюсть — передняя лапа тоже срослась криво. И долгих два года до самого совершеннолетия его шпыняли все, кому не лень. Просто так! Самоутверждались, потому что могли.

Зато потом… О, что было потом!

Стаканчик хрустнул, и кофе выплеснулся на пол.

Тимоти осторожно отряхнул пальцы и достал из кармана разноцветный платок. Свиньей он никогда не был, так что за собой нужно убрать.

И глотнуть уже свежего воздуха.

Что-то накрыло его сегодня. Переутомился, видимо. Турне мирового масштаба — это не на Мальдивах загорать. Он вообще еле вырвался в Петербург. Всегда хотел этот город посмотреть, ну и заодно к Булату с Викторией заскочить.

Соскучился, на самом деле. Эта парочка оказалась чертовски особенной. С ними было весело, и он искренне радовался за обоих, когда все устаканилось.

Увидев мусорку, Тимоти выкинул испачканный платок. Так же, как когда-то выкинул из сердца тех, кого однажды пытался называть семьей. Заплатил только вожаку за хлеб-соль ну и немножко насладился ядовитой завистью в глазах бывших сородичей, когда целая делегация явилась к нему с нотой мира. И с самой роскошной волчицей из Стаи, разумеется. Как будто это могло его купить! Нет, Тимоти Рочест прекрасно знал, что из себя представляет.

— Тимми!

Зычный окрик Булата застал врасплох.

Нацепив на лицо дежурную улыбку, Тимоти развернулся к нему и тут же чуть не сел на задницу — хлопок по плечу от Булата все равно что удар тарана.

— Я тоже рад тебя видеть, малыш, — проворковал, распахивая руки для объятий.

— Но-но, — фыркнул альфа. — Я — человек женатый. Прыгай в тачку

Тимоти картинно вздохнул и, перебросив сумку через плечо, поспешил к ожидавшему их авто.

Булат по-прежнему предпочитал мотоциклы, но статус обязывал. Да и с багажом на машине удобнее, хотя Тимоти никогда не таскал с собой много тряпок. Даже для сцены у него были первые попавшиеся тряпки, которые он находил на распродажах, но каждый раз публика ревела от восторга.

Так легко нравиться, когда ты богат и знаменит…

Тимоти улыбнулся, пытаясь отогнать невесть откуда взявшуюся досаду. Странно, раньше мысли о прошлом не грызли так настырно. И волк вдруг забеспокоился. Слабенько совсем. Почти незаметно. А ведь зверь редко проявлял себя!

Но, черт, не портить же этим настроение Булату.

— Как тебе в роли молодого папаши? — спросил, по привычке покручивая кольцо на безымянном пальце. Его талисман… Именно им он однажды играл с Мэри. Малютке тоже понравилась полоска серебра в виде перышка, инкрустированного черным агатом.

— Не привыкать, — хохотнул Булат. И неожиданно серьезно добавил: — Они такие замечательные. И ужасно одинаковые…

Да, у Виктории и ее мужа родились близнецы. Два крепких голосистых альфы. Булат сиял, как золотой самородок. Гордился ужасно и реально не парился о том, что вдруг из свободного холостяка превратился в многодетного папочку.

А Тимоти ему немного завидовал. С самого детства он мечтал найти пару… И чертовски сильно этого боялся. Особенно сейчас, когда его банковский счет — лакомый кусочек для любительниц наживы.

— …Тамир перевернулся, представляешь? И уже пытается есть мясо…

Булат самозабвенно трепался о близнецах, расписывая их умелки и достижения.

Детям исполнилось всего по три месяца, но оба демонстрировали отличные задатки, особенно младший — Тамир. Наран слегка отставал, зато оказался куда говорливее и коммуникабельнее.

Тимоти на самом деле сомневался, а уместно ли его появление, но…

— Тимми!

… Все сомнения развеялись, когда ему навстречу выбежала встрепанная, яркая и ужасно довольная Виктория.

— Я так рада! О, черт, ты даже не представляешь! — тормошила его. — Какими судьбами?

Все такая же шустрая и маленькая, Виктория забрасывала его вопросами, а Тимоти не мог отлепить язык от неба.

Викки пахла… странно. То есть она пахла омегой, но в то же время чем-то таким…. Легким, волнующим… Как нежный бутон розы, обласканный утренней росой. Призрачный запах будоражил зверя, и принадлежал точно не Виктории.

Тимоти рассеяно оглядел небольшой холл, пробежался взглядом по лестнице, ведущей на второй этаж и замер, фиксируя тонконогую фигурку, застывшую у самых перил. Девушка смотрела на него широко распахнутыми глазами. Изящная, как статуэтка, одетая в вызывающе-алый сарафан и такая… Такая прекрасная! Его!