– А вдруг попадет в кого-нибудь?

– Ну, может, и зацепит парочку, если только случайно. Надо же ему как-то разогнать их. Смотрите, это работает.

Несмотря на испуг, Гвен было жаль этих отчаянных мужчин, и она боялась, что Макгрегор станет их преследовать. Люди были загнаны в угол, их крайняя нужда вызывала у Гвен сочувствие, а вот для Верити они были слишком незначительны, она их ничуть не жалела.

Около дома Макгрегора разворачивалась картина невероятной сумятицы: нападавшие метались, как пчелы, которых выкуривают из улья; кое-кто спешил унести ноги. Некоторые факелы догорали, другие с шипением гасли, бросаемые в воду, несколько еще дымили, загрязняя воздух, и повсюду распространялся едкий кислый запах, но Гвен с облегчением заметила, что мужчины возвращаются по дорожке вдоль озера и никто из них, кажется, не идет к дому. Она молилась про себя, лишь бы никого из них не убили.

Тут Верити, которая все еще высовывалась из окна с винтовкой в руках, пальнула в воздух. Выстрел прозвучал так громко, что Гвен испугалась до полусмерти.

– Верити, зачем ты это сделала?

– Просто хочу, чтобы они знали: хотя Лоуренса нет дома, мы все равно можем стрелять.

Гвен заняла позицию у окна и оставалась там до тех пор, пока все бунтари не скрылись из глаз.

– Думаю, нам нужно лечь спать, – через некоторое время сказала она. – Я останусь здесь с Хью. Навина, иди в соседнюю свободную комнату. А теперь всем доброй ночи.

– Я не уверена, что все кончено, – заявила Верити. – Можно я останусь здесь, с вами? Чтобы убедиться, что Хью в безопасности?

Гвен ненадолго задумалась. Вероятно, им сейчас лучше держаться вместе.

– Я возьму винтовку, – сказала Гвен, и, хотя она готова была на все ради защиты своего сына, от мысли, как она наставляет оружие на другого человека и убивает его, у нее похолодела кровь.

Когда Хью уснул, лежа между ней и Верити, Гвен погладила его нежную теплую щечку, потом легла на спину и уставилась в темноту; тревожные мысли роились у нее в голове: как она объяснит Лоуренсу, отчего в этих людях разгорелась такая острая жажда мести? Наверняка причиной всему порка, но Макгрегору грозила смерть, им всем грозила.

Незадолго до восхода Гвен резко села в постели. Верити стояла у двери, завернутая в одеяло, и перешептывалась с Навиной. В руках у нее были свеча и винтовка; услышав, что Гвен встает, она обернулась, отдала свечу Навине, приложила палец к губам и придержала дверь:

– Быстро! Не буди Хью. Накинь халат Лоуренса. – (Гвен накинула и вышла на лестничную площадку, прикрыв за собой дверь.) – Пошли, – сказала взволнованная Верити.

– Что происходит? Почему пахнет дымом хуже, чем раньше?

– Увидишь.

Навина пошла впереди, освещая им путь мерцающим огоньком свечи, вниз по лестнице, по коридору, в обувную кладовку. Гвен услышала щелчки и треск, увидела сквозь окошко оранжевое зарево в небе, прежде чем ее глазам предстал пожар.

В панике она протолкнулась мимо Верити с Навиной и отперла боковую дверь во двор. Облака сизого дыма валили от крыши примыкавшего к дому флигеля. Гвен схватилась рукой за горло. Огонь успел выйти из-под контроля, густой дым не давал увидеть, что́ горит. Раздался громкий треск, за ним – грохот: балки крыши над сыроварней проломились, вверх взметнулись искры и мелкие угольки, огромный клуб черного дыма вырвался наружу и устремился в бледное утреннее небо. Из глаз Гвен покатились слезы от едкого запаха горящего сыра, который распространился по двору; дышать стало невозможно.

Шум не стихал. Стены бывшей кладовой были сложены из камня, а пол забетонирован, так что для этого здания худшее осталось позади. Теперь опасность состояла в том, что пламя может по деревянным потолочным балкам перекинуться на кухню, в комнаты слуг, а потом охватит и весь дом. Ужаснувшись этой мысли и беспокоясь о сыне, Гвен выбежала вперед, прикрыв рот и нос, однако, несмотря на эту предосторожность, захлебнулась дымом и, дико махая руками, зашлась кашлем.

Верити вышла за ней:

– Восхитительно, правда? Смотри, аппу и кухонные кули уже тушат огонь. Мальчики с другой стороны.

Мужчины носились туда-сюда, отдавая друг другу команды. Глаза Верити засверкали, она двинулась к огню, а Гвен, наоборот, отступила от жара.

Огонь продолжал пожирать крышу, мужчины плескали на пламя воду из глиняных горшков, лили из шланга. Раздавались шипение и звуки, похожие на плевки. Постепенно пламя стало угасать. Гвен следила за этим с облегчением, но потом вдруг рыжие языки снова выбились наружу, заполыхали, как будто пуще прежнего, и она опять в ужасе отшатнулась, чувствуя свою беспомощность. Ветер относил завивавшийся спиралью ядовитый черный дым к озеру, огонь не унимался.

Наконец он выдохся и сдался, остатки пламени мужчины затушили, бросая на обугленные рухнувшие балки мокрые коврики. Гвен задышала свободнее и вытерла слезящиеся от дыма глаза. Справившись с огнем, мужчины стали пожимать друг другу руки. Аппу проверял, не загорится ли еще что-нибудь. Над двором густой пеленой висел дым.

Верити крикнула ему что-то на тамильском.

Повар кивнул и ответил. Гвен ничего не поняла.

– Что он говорит? – спросила она.

– Ничего особенного. Просто подтверждает, что пожар потушен.

Все вокруг было покрыто пеплом. Гвен чувствовала будто он на ней везде – в волосах, на одежде.

– Хорошо, что ты меня разбудила, – сказала она, стряхивая с себя рассыпавшиеся в пыль сизые хлопья.

В темных глазах Верити стояли слезы.

– А как же иначе. Хью так много значит для меня. Я защищала бы его любой ценой.

Они вместе вернулись в дом. Гвен пошла наверх, в комнату Лоуренса, чтобы быть рядом с Хью. Глаза щипало от дыма, и она содрогалась от мысли, что могло бы случиться, если бы огонь не заметили так рано. Ее беспокоили не причиненные им разрушения – сыроварню можно привести в порядок, – а те, которые могли быть причинены. Она вытерла лицо. В комнату осторожно пробирался утренний свет. Гвен свернулась калачиком на кровати и погладила сына по щеке. Слава богу, он в безопасности!

Гвен могла довериться только мнению Лоуренса о том, насколько серьезна сложившаяся ситуация. Она подумала о нем, вспомнила день его отъезда. Ей захотелось заплакать. Разрыдаться. Перед глазами всплыл образ Кристины, садившейся в машину у отеля «Галле-Фейс», луч света упал на столик, где лицо Кэролайн сияло из серебряной рамки. «Хотелось бы мне поговорить с тобой, – подумала Гвен. – Может, ты дала бы мне совет, что делать».

Утро разгорелось яркое, полное нежного света, над озером голубоватой дымкой стлался туман. Казалось странным, что после такой ужасной ночи на берегу озера все так спокойно и обычно: деревья дышат влажной свежестью, трава покрыта росой. Однако запах горелого сыра продолжал висеть в воздухе рядом с домом и над засыпанным пеплом, разоренным двором, где кули наводили порядок. Гвен не отпускала от себя Хью и напряженно ждала появления Макгрегора.