– Bene, – сказала Вивиана с облегчением, когда Куин поставил кружку на стол. – Molto bene.

Куин посмотрел на нее. Утреннее солнце проникало в окно, освещая ее холодным зимним светом. Даже в горе Вивиана оставалась прекрасной. Но ореол безмятежности, делавшей ее похожей на Мадонну, больше не окружал ее; она превратилась в страдающую мать, жизнь ребенка которой была под угрозой.

Куину тяжело было смотреть на нее. И ему вдруг захотелось прогнать все злые мысли, которые когда-либо были у него. Он по-прежнему сердился, по-прежнему чувствовал, что с ним поступили несправедливо. Но, видя Серилию такой маленькой и слабой, он смог лучше понять, что вынудило Вивиану поступить так, как она поступила.

Куин снова сел рядом с ней.

– Вивиана, сегодня Рождество, – тихо сказал он. – Почему бы тебе не провести немного времени с Фелис и Николо? Я побуду здесь. Если будет хотя бы малейшее изменение, я позову тебя.

– Мы отложили празднование Рождества, – ответила Вивиана. – Мы отложили его до тех пор, пока... пока не поправится Серилия. Это предложила Фелис.

– Я привез из Лондона кое-что для детей, – добавил Куин, помолчав, – и совсем забыл об этом. Я приехал прямо из церкви. Могу я попросить Бэшема на всякий случай послать кого-нибудь за этими вещами?

Вивиана снисходительно пожала плечами:

– Si, если хочешь.

Но Куин не поднялся, чтобы выйти или дернуть за звонок. Ему не хотелось ни на минуту отходить от постели Серилии. Вероятно, то же самое чувствовала Вивиана. Им обоим казалось, что пока они остаются рядом с постелью ребенка, пристально наблюдая за тем, как поднимается и опускается ее грудь, слушают каждый ее вздох, жизненные силы не покинут ее.

Вивиана провела рукой по волосам и понизила голос до шепота:

– Я так ругаю себя, Куинтин. Это я во всем виновата. Я должна была лучше следить за Серилией.

– Вивиана, не будь так сурова к себе, – ответил Куин. – Сколько там было детей? Пятнадцать? Шестнадцать?

Вивиана сердито сверкнула глазами.

– Si, но только трое из них были моими. И им я должна была уделять особое внимание. А я... – Она поджала губы и замолчала, качая головой.

– А что ты, Виви?

Гримаса отвращения исказила лицо Вивианы.

– Я сплетничала, – резким тоном произнесла она. – Болтала с твоей матерью, как какая-нибудь глупая... О, как она называется, эта птица?

Куин вопросительно изогнул бровь:

– Сорока?

– Si, как сорока, – согласилась Вивиана. – Не обращая внимания на своих детей, только думая, как бы... – Она замолчала, почувствовав, как слезы подступают к ее глазам.

– Как бы что, Виви? – спросил Куин. Вивиана снова покачала головой:

– Как бы произвести на нее впечатление. Дать понять твоей матери, что я достойна... ее доброго отношения.

– О, Виви! Ты не нуждаешься в одобрении моей матери. Что бы ты ни думала. И все же я считаю, ты уже получила его. Я думаю, ты сумела немного припугнуть ее, что не так уж плохо.

Вивиана криво ухмыльнулась:

– Неплохо? Вот это звучит действительно плохо. Я вовсе не считаю ее трусихой.

– Не обращай внимания, Вивиана, – посоветовал Куин, затем, не говоря ни слова, поднялся и потрогал лоб Сери-лии. – А не обтереть ли ее прохладной водой? Может быть, ей станет немного легче?

Вивиана согласно кивнула:

– Может быть.

Куин подошел к умывальнику и вернулся с полотенцем и миской холодной воды. Он обтер влажной тряпкой лицо, шею и руки девочки. Она и в самом деле стала спокойнее. В какую-то минуту Серилия открыла глаза и невидящим взглядом посмотрела на Куина.

– Мама!.. – тихо позвала она.

Вивиана бросилась к дочери. Подложив ладонь девочке под голову, она прошептала:

– Я здесь, mia cara bambina. Мама здесь. Мама никогда не покинет тебя.

«Мама никогда не покинет тебя».

Куин вспомнил о своих угрозах отнять Серилию у Вивиа-ны. Но сейчас, глядя на тонкую изящную руку Вивианы, касавшуюся горячей щеки Серилии, на выражение боли в ее глазах, он неожиданно для себя устыдился своих прежних намерений.

Куин резко тряхнул головой и отнес миску и полотенце на место. Еще не прошло и дня с тех пор, как он узнал, что является отцом, и чувства, рожденные сознанием этого, переполняли его. Все, что сейчас имело значение, все, чем он мог сейчас заниматься, было выздоровление Серилии. Все, не имеющее к этому отношения, должно быть отложено. Его потребности, его желания, даже его вендетта, если он все еще думал о ней, должны отойти на второй план.

Серилия спала спокойно, но жар по-прежнему не спадал. Медленно одна за другой потекли минуты. В спальню зашел синьор Алессандри. Он подержал руку Серилии и взволнованным шепотом что-то спросил по-итальянски у Вивианы. Казалось, он был слишком расстроен, чтобы заметить присутствие Куина.

Вскоре пришел Чесли, поохал рядом с Вивианой, ласково потрепал ее по колену и ушел. Вскоре явилась синьора Росси. Она принесла воду, теплый бульон и неизменные коричневые бутылочки. Вместе с Вивианой ей удалось уговорить Серилию выпить немножко бульона.

Затем Вивиана что-то сказала няне быстро по-итальянски. Насколько сумел понять Куин, она отсылала женщину. Синьора Росси недовольно взглянула на Вивиану и вышла.

– Серилия проспит еще по крайней мере час или два, – заметила Вивиана.

Куин кивком указал в сторону пустой выдвижной кровати и добавил:

– Что и тебе следует сделать. Если ты будешь нужна Серилии, обещаю, я тотчас же разбужу тебя.

Вивиана несогласно покачала головой:

– Пора снова давать лекарство.

Куин попытался отобрать у нее бутылочки. Последовала короткая возня, закончившаяся тем, что Вивиана согласилась сесть на кровать, чтобы дать отдых поврежденной ноге. Они оба были напряжены, оба напуганы нездоровьем дочери. Наступил день. Куин и Вивиана по очереди обтирали Серилию мокрым полотенцем и давали ей лекарство. Она то беспокойно металась, то успокаивалась, то звала мать, хватая руками воздух.

Наконец припадок закончился. Вивиана отодвинулась и прижалась лбом к краю постели.

– О Dio, бедное мое дитя! – с надрывом произнесла она. – Это я во всем виновата – недоглядела за тобой. О чем она думала, возвращаясь одна на то место?

– Она потеряла свое кольцо, – тихо проговорил в ответ Куин, – и была в отчаянии из-за этого.

– Ей не разрешалось носить его! Почему я оказалась недостаточно строга? Господи, и зачем только я дала его ей? Если бы я не сделала этого, ничего бы не случилось.

Куин снова накрыл ладонью руку Вивианы: