— И довольно давно. Этот том был одним из первых, занесенных нами в каталог, после того как ты сняла заклинания, защищавшие библиотеку. Мы нашли его открытым, лежащим на столе. Эта страница и несколько других уже были вырваны. Мы подозреваем в этом того неизвестного, что уничтожил защитные заклинания снаружи твоей камеры, когда ты была При-йя, — произнесла Кэт.

— В аббатстве находится предатель, — сказала Джо. — И кем бы он ни был, этот человек либо переводит не хуже меня, либо вырвал страницы наугад.

— Обойти мои заклинания и получить доступ к этой библиотеке, — мрачно добавила Ровена, — могла лишь одна из моих доверенных Хэйвена.

Я припарковала Вайпер за магазином и сидела, уставившись туда, где когда-то была самая большая в городе Темная Зона, кишащая Тенями. Особенно опасной была одна гигантская бесформенная пожирательница жизни. Кажется, мы с ней получали одинаковое удовольствие, угрожая друг другу.

Интересно, где она теперь? Я надеялась, что у меня будет шанс поохотиться на нее и, испытав некоторые из моих новообретенных рун, уничтожить ее раз и навсегда, потому что, будучи настолько огромной, как в ночь, когда в Дублине погас свет и Тень вырвалась на свободу, полагаю, она может пожирать маленькие города в один присест.

Я посмотрела на гараж, потом на книжный магазин и вздохнула.

Мне не хватало его. Как ни странно, теперь, когда мной целиком завладела мысль, кем или чем я была, меньше всего меня интересовало, кем или чем являлся он. Я начинала понимать, почему Бэрронс всегда настаивал, чтобы я судила о нем по его поступкам. Что, если ши-видящие и правда были кастой Темных? Делает ли это нас плохими изначально? Или мы, как и остальные люди, можем выбирать, быть нам хорошими или плохими?

Я вышла из машины, закрыла ее и направилась к магазину.

— Бэрронс разрешает тебе водить свой Вайпер? — раздался голос Лора у меня за спиной.

Не отпуская ручку двери, я обернулась, помахивая ключами на пальце.

— Владение. Девять десятых закона.

Уголки его губ дрогнули:

— Я смотрю, ты успела от него нахвататься.

— Где Фейд? Вы поймали его?

— Он был мертв, когда Книга оставила его.

— Ну и когда вы ожидаете его возвращения? — сладким голосом спросила я.

— Докладывай. Что ты узнала в аббатстве?

— Думаешь, я теперь перед тобой буду отчитываться?

— До тех пор, пока не вернется Бэрронс и снова не возьмет тебя под контроль.

— Так ты себе это представляешь? Он возьмет меня под контроль? — вспыхнула я.

— Тебе же лучше, если так. Иначе, мы тебя убьем, — угроза была произнесена сухо, с полнейшим безразличием. — Нас не существует. Так всегда было. Так всегда будет. Если люди о нас узнают, мы их убиваем. Ничего личного.

— Я, конечно, дико извиняюсь, но, когда меня пытаются убить, я воспринимаю это очень даже лично.

— Мы не пытаемся. Пока. Выкладывай.

Я фыркнула и отвернулась, собираясь войти в магазин.

Вдруг он оказался позади меня, рука легла поверх моей на дверной ручке, лицом он зарылся в мои волосы, губы оказались возле моего уха. Он вдохнул.

— Ты пахнешь особенно, Мак, не так как другие люди. Интересно, почему? Я не такой, как Бэрронс. Риодан чересчур цивилизованный. У меня нет таких проблем, как у Кастео, а Фейд все еще развлекается. Смерть — мой утренний кофе. Я люблю кровь и звук ломающихся костей. Меня это заводит. Рассказывай, что ты узнала о пророчестве, и, в следующий раз, принеси мне книгу провидицы. Если ты хочешь, чтобы твои родители остались… невредимы, ты будешь сотрудничать только с нами. Ты будешь лгать всем остальным. Ты принадлежишь нам. Не вынуждай меня преподать тебе урок. Есть вещи, способные сломать тебя. Ты не поверишь, до какого безумия могут довести некоторые виды боли.

Я повернулась к нему лицом. Какое-то мгновение он не давал мне этого сделать, вынуждая вырываться и отталкивать его. От его тела исходила такая же энергия, как и от тела Бэрронса и Риодана. Я знала, что он наслаждается этим, вероятно, на уровне первобытной похоти, недоступном моему пониманию.

Он сказал: «Есть вещи, способные тебя сломать». Я почти рассмеялась. Он понятия не имеет, что меня едва не сломила уверенность в смерти Бэрронса.

Одного взгляда в глаза Лора было достаточно, чтобы я решила подождать, когда вернется Бэрронс, прежде чем спорить.

— Ты считаешь, что Бэрронс испытывает ко мне слабость, — сказала я. — Вот что тебя волнует.

— Это запрещено.

— Он презирает меня. Думает, что я спала с Дэрроком, помнишь?

— Его беспокоит то, что ты спала с Дэрроком.

— Его беспокоило и то, что я подпалила его ковер. Бэрронс становится немного раздражительным, когда речь идет о вещах, которые он предпочитает считать своей собственностью.

— Вы двое меня с ума сводите. Пророчество. Говори.

Он допрашивал меня почти полчаса, пока не был удовлетворен ответами. Уставшая до смерти, я поднялась в свою спальню на четвертом этаже. В комнате царил полнейший хаос: повсюду были разбросаны фантики от протеиновых батончиков, пустые бутылки из-под воды и одежда. Я умылась, почистила зубы, надела пижаму и уже собралась забраться в кровать, как вспомнила о карте Таро, которую прошлой ночью дал мне парень с мечтательными глазами.

Я порылась в кармане пальто и достала ее. Рубашка карты оказалась черной и была покрыта серебристыми символами и рунами. Они напоминали серебряный оклад одной из трех форм Синсар Дабх — той, что была древним черным фолиантом с массивными замками.

Я перевернула ее. «МИР».

Это была красивая карта, с багрово-черным обрамлением. На ней была изображена стоящая в профиль женщина на фоне белого пейзажа, отливающего голубым оттенком, отчего он казался ледяным и отталкивающим. Перед ней в звездном небе вращалась планета, но она смотрела в сторону — не на мир, а на что-то за пределами карты. Или она смотрела на кого-то, кто не был изображен на карте? Я не знала толкования карты МИР. Я никогда не гадала на картах. Мак 1.0 считала, что предсказывать будущее по картам так же глупо, как и пытаться связаться с умершими родственниками с помощью колдовской доски Уиджа[28]. Мак 5.0 была рада любой помощи из любых источников. Я изучала карту. Почему парень с мечтательными глазами оставил ее мне? О чем я должна узнать из нее? Что мне нужно смотреть на мир? Что я не могу видеть ясно, отвлекаясь на другие вещи и людей? Что я на самом деле была той, в чьих руках судьба этого мира?