через твою вонючую пасть, — возразил низкий голос. — Нашу пасть, кретин! — сказал Овенс третьим голосом, на этот раз сиплым тенором. — Мы все заперты в этой клетке!

Нойес с ужасом понял, что одна из личностей Овенса захватила контроль над его телом и спорит с ним через его голосовой аппарат. Сам Овенс стоял с глупым видом, безвольно свесив свои длинные руки и двигая плечами с каким-то странным автоматизмом. Его глаза округлились. Супруга, увидев, что случилось, схватила с подноса капсулу со спиртным и как финку воткнула ее в мускулистое плечо Овенса. Напряженные мышцы его лица расслабились. Он выглядел изможденным.

— Натаниэль сегодня не выспался, — объяснила Ровена Овенс собравшимся вокруг. — Когда он устает, ему бывает трудно поддерживать форму. Тебе лучше, дорогой?

— О да, я в порядке, — заявил Овенс. — Я снова полностью владею собой. — Голос его был спокоен, и он прекратил дергать плечами.

От этого зрелища Нойеса охватил ужас. Ему показалось, что в глазах Овенса он увидел свою собственную судьбу. Трансплантированные личности этого человека на какое-то время вырвали у него контроль над его телом, сделав его пленником в своем собственном черепе, в окружении зомби. То же самое Джеймс Кравченко постоянно пытался сделать с ним. Правда, Кравченко пока не удалось захватить даже его голосовой аппарат, и когда он говорил, это был все еще внутренний голос. Нойеса даже не успокаивало, что ему приходилось решать проблему контроля над одной личностью, в то время как Овенсу приходилось бороться с целой командой.

Очевидно, Овенс принял молчание Нойеса за неодобрение.

— В чем дело? — раздраженно спросил он. — Вы не верите в трансплантацию Шеффлинга?

— Ну, я…

— Знаю. Вы один из противников трансплантирования личностей. Вы думаете, что все зло от них, что это результат культурного загнивания. Вы считаете, что все трансплантаты должны быть удалены. Так? И тут вы встречаете меня, обладателя целых семи личностей, и конечно же, для вас я живое воплощение Сатаны. Так? Правильно?

— Вовсе нет, — пролепетал Нойес.

— Кстати, мой брат вовсе не является приверженцем идеалов Очищения. Правда, Чарльз? — откуда ни возьмись появилась Глория и заняла позицию рядом с Овенсом с видом честной и симпатичной девушки, какой она была в день своей свадьбы.

— Конечно, нет, — сказал Нойес с трудом. — У меня, между прочим, есть одна дополнительная личность. Почему вам показалось, что я против трансплантации?

Овенс заметно успокоился.

— Мне кажется, я сделал слишком поспешное заключение. Видите ли, у меня так много «я», что я часто прихожу к поспешным заключениям. Мы решаем все коллегиально и иногда делаем это наспех. — Он протянул руку. — А кстати, кто вы?

— Чарльз Нойес. Я работаю в «Родитис Секьюритис».

— Ах да, конечно. — Как только рука Овенса коснулась его руки, Овенс снова вздрогнул и по его руке прошло что-то вроде конвульсии, что заставило руку отдернуться. Нойес с беспокойством наблюдал, как спазмы охватили всю правую сторону тела Овенса.

— Чарльз также эксперт в буддистской теории реинкарнации, — быстро добавила Глория. — Он и мистер Родитис недавно совершили паломничество в ламаистский монастырь в Сан-Франциско. Он…

— Вы верите во всю эту чепуху? — спросил Овенс.

Нойес опешил, удивляясь таланту этого волосатого здоровяка затевать пустопорожние споры. Ровена Овенс прикусила губу. С максимальной осторожностью Нойес возразил:

— Я считаю, что многие основоположники ценнейших учений нашего мира были в сущности своей перевоплощенцами. Мы должны освоить искусство умирания, если хотим постичь искусство жизни.

— А я говорю, что это чепуха, — громко ответил Овенс. — Это искусственное наложение буддистских догм на материалистическое мировоззрение. Те из нас, кто участвует в программе трансплантации, ставят себя над обычными людьми, над чернью, если позволите, и из-за того, что мы в результате становимся фактически бессмертными, нам нужно это как-то обосновать в рамках новой религии. Именно поэтому мы переняли эту ерунду с колесом кармы из Гималаев и перевернули ее вверх тормашками, так как в своей изначальной форме она была неприменима к нашему обществу. Эта…

— Вы сейчас говорите как мистер Родитис, — начал было Нойес. — Он…

— Позвольте мне закончить! Основная задача буддистов заключена в том, чтобы порвать цепь перерождений и отойти в нирвану, не так ли? Более не рождаться? Наша же идея заключена в том, чтобы совершить максимально возможное число перевоплощений в течение многих веков. Для нас хорошая карма ведет к новому рождению. Разве это буддизм? Это прямо противоположно буддизму! Я-то знаю. Гуру находится прямо во мне, один из лучших, настоящий теолог. Муртаф, из Балтиморской группы. Вы его знаете?

С трепетом Нойес сказал:

— Да, а как же. Он написал «Искусство смерти».

— И умер сам, а я получил его! Так что лучше не спорьте со мной по вопросам теологии. У меня в голове первоисточник, Нойес. Ом мани падме хум. И я знаю всю циничность этого движения. Я получил коллективную карму. — Овенса снова передернуло. Он опять начал терять контроль над собой. — Повторяю вам, только уставшая личность желает выскочить из круговорота рождений и смертей. Остальные же жаждут крутиться снова, снова и снова. Мы… — С губ Овенса слетело грубое ругательство. Он остановился в недоумении, со всего размаха ударил себя кулаком в правую щеку и задрожал.

Было до боли неприятно наблюдать, как он распадается.

Придя в себя, Овенс заметил:

— Временами бывает тяжело удержать в руках вожжи.

— Зачем же вы так усложнили себе жизнь? — спросил Нойес. — Семь личностей…

— В действительности, только четыре, — сказал Овенс. — Но личность Муртафа принесла с собой еще две, и одна из моих старых уже имела одну. Итого, трое «зайцев» и четыре трансплантата. А этого уже вполне достаточно. Толпа.

Нойес понимал. Эти «зайцы» считались вторичными личностями. Личностями, которые существовали как неотъемлемая часть трансплантата. Теперь, когда процесс Шеффлинга просуществовал более века, проблема вторичных личностей становилась все более и более острой. Каждый, кто носил в себе добавочную личность, передавал её при записи вместе со своей, а затем некоторые из этих записей выбирались новыми реципиентами. Таким образом, через некоторое время, практически каждый трансплантат вместе с собой привносил реципиенту одну или две дополнительные личности. И наконец наступило время, когда каждая трансплантация создавала в голове человека шумную толпу, даже несмотря на то, что вторичные личности гораздо менее активны, чем первичные.

Нойес также знал, что существовали способы обойти эту проблему. Самый простой — трансплантировать личность, не имеющую вторичных личностей, как он в свое время и сделал. Кравченко воспользовался процессом Шеффлинга лишь незадолго до своей смерти, поэтому последняя его запись еще не содержала дополнительной личности. Хотя и этот способ постепенно отходил в прошлое, так как теперь каждый