разведчика еще блуждали эмоции. – Вы привязаны к Земле, живете по законам Земли, и это для вас тупик. Вы слишком дорого стоите, слишком полезны, и вас никто не отпустит, кто бы у власти на Земле ни стоял. Но Земле, похоже, скоро кирдык: земляне либо деградируют, либо поубивают друг друга. Многие так чувствуют. Понимаешь это?

– Допустим.

– На другой стороне – перемены: критические технологии переезжают к вам, вы принимаете участие во всем, формируете свое правительство, живете по-своему. Рожаете детей, сами их растите. С Землей начинаете торговать, договариваться как самостоятельная сила.

– Это у двуногих сейчас такие шутки в ходу? – едко выдавил из себя Леонид.

Тренированным дипломатическим слухом инспектор уже уловил паузу между своим вопросом и ответом разведчика. В эту паузу теперь следовало вбить клин.

– Нет, разведчик, это не шутки, это вероятное будущее. Над защитой от радиации мы работаем. Полностью, конечно, радиацию не исключить: минус двадцать лет жизни, как не крути, даже если беречься. И над защитой ДНК тоже работаем. Но посмотри с такой стороны: минус двадцать лет означает продолжительность жизни как двести лет назад. Но тогда Земля развивалась и люди жили.

– Вам что-то нужно от нас? – с сомнением спросил Леонид.

– Помощь в устройстве первых партий людей, они здесь чужаки. Они привезут заводы и технологии. Лет десять уйдет на подбивание основных моментов. Потом, разведчик, вы становитесь новым видом человечества. Свободными людьми в космосе.

Предложение было опасным, но выполнимым. Согласись солпланетники на это предложение, попробуй они провозгласить самостоятельность, Земля могла ответить принуждением, могла прислать армию, но, во-первых, тогда она надолго теряла доступ к ресурсам, а во-вторых, земная армия на астероидах недорого стоила. Впрочем, на Марсе армия значила больше, а на Луне земляне вполне могли настоять на своем.

– Нужно неоморфов с Луны и Марса перебросить на астероиды, – сказал Леонид. – Луна – самое слабое звено. Там интернат.

– Правильно, разведчик. А для этого нужно напугать землян, чтобы они сами настояли на отселении ваших с Луны и Марса.

– Как?

Живой интерес в голосе разведчика подбодрил инспектора.

– Просто появиться в новостях в экзоскелете – сороконожке с каким-нибудь простым требованием, скажем, присылать больше еды. Еды на Земле полно, но крикуны поднимут вой, назовут вас опасностью, и все получится по плану.

– Слишком радикально все, – сказал Леонид с сомнением. – Кроме того, мы лично многим обязаны «Горпрому» и не хотели бы платить неблагодарностью.

Леонид умолк, опять клацнул сочленениями.

– Не торопись, Леня, – сказал инспектор. – Вдруг «Горпром» сам хочет в космос и ищет пути? Хочет, например, стать самым крутым в космосе. А с Земли не получается. Ты же об этом не подумал?

– Нужно обсудить, – ответил Леонид.

– Это само собой. Все это я скажу вашим представителям, когда мы выберемся. Твоя реакция меня устраивает, значит, мы в одной лодке. Это дело будущего для человечества. Громко звучит, я понимаю, но вот так получилось.

– Вы буйный фантазер, Аркадий Вадимыч. Если будет голосование, я буду за Ваше предложение. К слову, спасатели уже над нами. Просят отойти вглубь, сейчас начнут пробивать породу.

«Все правильно посчитали аналитики, – подумал инспектор, – похоже, стена между людьми и неоморфами не так уж и крепка. Только бы успеть».

Технически это – слёзы

Аня Тэ

Небо – перевёрнутая чаша, покрытая зернистой глазурью облаков – рассечено надвое. Правая часть укутана жёлто-зелёным светом, левая часть уступает соседке кусочек за кусочком, медленно, но безропотно. Сергей сидел на крыше института и тонул в этом великолепии, впитывал происходящее каждым миллиметром кожи, вдыхал воздух с едва уловимым запахом воды из старых затопленных шахт. Красиво. Жаль, что он не поэт, может, и сочинил бы чего стоящего. Динамик в шлеме захлёбывался, проглатывал слова, но Сергей не слушал: ничего нового программа не выдаст. Он переключился на внутреннюю связь.

– Сможешь подняться? – потом замялся, так и не найдя подходящих слов, и добавил: – Здесь красиво.

###

Служба в НИИ – дело скучное и однообразное. Если не случался аврал, а случался он не так чтобы часто, Сергей занимался инвентаризацией, систематизацией и много ещё какой «-зацией». Всё по полочкам, в своё время и без неожиданностей.

– Привет, Серёга! – едва переступив порог, поздоровался Сергей с тёзкой.

Нет ответа. Было бы странно, если защитный костюм тридцатилетней давности вдруг взял и заговорил.

Костюм принадлежал отцу Сергея. Никто уже и не помнил, кого лихой улыбчивый геолог окрестил именем первым – сына или рабочую форму. Хотя, наверное, помнили, но не признавались. Отец, когда перешёл с полевой работы на бумажную, консультационную, усадил костюм на вахту. Шутил, что сбросил, наконец, эту бело-жёлтую шкуру и теперь свободен от «свободных» шахт.

Потом, спустя ещё лет десять, месторождение свободного кремния исчерпали, и тогда уже все аурелианцы стали свободны от «свободных» шахт, основная часть поселения плавно переместилась к урановым. Маленький Серёжа очень удивился – как можно перенести целый город с одного места в другое. Папа чуть приподнял голову и стал похож на школьного учителя, рассказал, что это вполне логично, так и раньше делали: основали посёлок, исчерпали месторождение, а потом переселились. От этих слов Серёже стало совсем обидно – за тогда и за сейчас, – и он пламенно попросил папу не уезжать. Городок понемногу затихал, исчезли школы и детские сады, университет гуманитарных наук переоборудовали за ненадобностью в склад, а потом и вовсе разобрали. Из крупных, хоть что-то ещё значащих построек остался только исследовательский институт да контрольный пункт, служивший одновременно магазином, складом, службой доставки, медцентром…

Всё население состояло на службе именно там. Кроме Альфи и Сергея: старый усталый учёный и его скептичный молодой коллега связали свою жизнь с НИИ. Правда, старым и усталым Альфи становился исключительно тогда, когда жаловался на отсутствие должного финансирования или пытался женить младшего коллегу, то есть пару раз в месяц. В остальное время он сновал от лаборатории к лаборатории, контролировал процессы, обсуждал идеи с Сергеем и ассистентами-андроидами. Особенно охотно Альфи обращался к Примитиве и Еугениусу – своему первому и последнему творению соответственно.

Сергей тряхнул головой. Чем дольше он здесь находится, тем больше замечает следы упадка. В детстве казалось, что всё со временем наладится, люди вернутся, город вновь расцветёт. Может, и правда послушать старика и перебраться в нормальное место, жениться, устроиться инженером-электротехником…

– Ва! Нет, ну ты видел квартальную премию? – вместо приветствия принялся брюзжать Альфи и, не дожидаясь ответа, продолжил: – Вот и я нет. Надо тебе, Серёжа, пока не поздно, переезжать за хорошей зарплатой. И