Этого Чарльза Мэнкса арестовали у Ганбаррела почти пятнадцать лет назад. Он был похитителем, который перевез неназванного несовершеннолетнего через границы штатов, а затем сжег человека за попытку остановить его.

Никто не знал, сколько ему было лет, когда его посадили. В тюрьме у него не заладилось. К 2001 году он лежал в коме в больничном крыле «Супермакса» в Денвере. В этом состоянии он пробыл десять лет, прежде чем скончаться в мае месяце.

После этого в статье шли, главным образом, кровожадные домыслы. У Мэнкса имелся охотничий домик за Ганбаррелом, где деревья были увешаны сотнями рождественских украшений. Пресса окрестила это место «Домом Саней», из чего произвели пару каламбуров, ни один из которых не был удачен. В статье содержался намек, что он похищал детей и убивал их там на протяжении многих лет. Лишь мимоходом упоминалось, что никаких тел на территории так никогда и не нашли.

Какое отношение имело все это к Виктории МакКуин, матери Брюса Уэйна Кармоди? Никакого, насколько мог видеть Уэйн. Возможно, если он взглянет на другие статьи, то сможет в этом разобраться. Он продолжил.

Следующая статья называлась «Труп предполагаемого серийного убийцы исчезает из морга». Кто-то проник в больницу Св. Луки в Денвере, ударил охранника и убежал с мертвым старым Чарли Мэнксом. Кроме того, похититель трупа угнал «Транс-Ам» с парковки на другой стороне улицы.

«К сожалению, — заявил детектив Тед Адамс, — таковы времена, в которых мы живем. В прошлом году один тип напал на Санта-Клауса из Армии Спасения, чтобы украсть одиннадцать долларов. Вам ненавистна сама мысль о том, что кто-то похищает тело известного детоубийцы и совершает нападение просто ради удовольствия, но некоторые люди просто упыри».

Следующая заметка была взята из газеты, выходящей в Луисвилле, штат Кентукки, и не имела ни мало-мальского отношения к Чарльзу Мэнксу.

Она называлась «Исчезновение инженера компании «Боинг»: местная загадка беспокоит полицию и Федеральную налоговую службу». Ее сопровождала фотография загорелого и жилистого человека с густыми черными усами, который опирался на старый «Роллс-Ройс», положив локти на капот.

Брюс хмурился, читая эту историю. Натан Деметр был объявлен пропавшим без вести своей несовершеннолетней дочерью, которая, вернувшись из школы, обнаружила, что дом не заперт, гараж открыт, недоеденный обед стоит на столе, а старинный «Роллс-Ройс» ее отца исчез. В ФНС, казалось, думали, что Деметр мог скрыться, чтобы избежать уголовного преследования за неуплату налогов на доходы. Его дочь не верила в это и говорила, что он либо похищен, либо мертв, но никоим образом не мог скрыться, не сообщив ей, зачем и куда направляется.

Как все это связано с Чарльзом Талантом Мэнксом, Уэйн не понимал. Он подумал, что, может, что-то пропустил, подумал, что надо вернуться к началу и перечитать все еще раз. Он как раз собирался перейти к первой распечатке, когда заметил Хупера, присевшего во дворе через дорогу и ронявшего в траву какашки размером с банан. Цветом они тоже походили на бананы: зеленые.

— Ой, нет! — крикнул Уэйн. — Ой, нет, здоровяк!

Он уронил бумаги на тротуар и начал переходить улицу.

Его первой мыслью было утащить Хупера со двора, пока никто не увидел. Но в одном из окон фасада дома через улицу дернулась занавеска. Кто-то наблюдал — то ли добрый старичок, то ли его добрая старушка-жена.

Уэйн решил, что лучше всего будет пойти туда и обратить это в шутку, спросить, не найдется ли у них пакета, которым он мог бы воспользоваться, чтобы навести порядок. Старик с этим его нидерландским акцентом, казалось, готов был посмеяться чему угодно.

Хупер поднялся, перестав горбиться. Уэйн зашипел на него: «Фу! Фу на тебя». Хупер завилял хвостом, радуясь тому, что привлек внимание Уэйна.

Уэйн уже собирался взойти на крыльцо к входной двери дома Зигмунда де Зута, когда заметил тени, мерцавшие вдоль нижнего края двери. Когда Уэйн посмотрел на глазок, ему показалось, что различает пятно цвета и какое-то движение. Кто-то стоял в трех футах от него, сразу за дверью, наблюдая за ним.

— Эй? — крикнул он, застыв у крыльца. — Мистер де Зут?

Тени под дверью шевельнулись, но никто не отозвался. Отсутствие ответа встревожило Уэйна. Тыльные стороны рук покрылись гусиной кожей.

Ой, перестань. Что за глупость, ты просто начитался этих страшных историй о Чарли Мэнксе. Поднимись и позвони в звонок.

Уэйн отбросил беспокойство и начал подниматься по кирпичным ступеням, протягивая руку к дверному звонку. Он не заметил, что дверная ручка уже начинает поворачиваться, потому что человек с другой стороны готовился ее распахнуть.

По ту сторону двери

Бинг Партридж стоял у дверного глазка. Левой рукой он держался за дверную ручку. В правой руке у него был пистолет.

— Мальчик, мальчик, уходи, — тонким и напряженным от насущности своей просьбы голосом прошептал Бинг. — Наша встреча впереди.

У Бинга был план, простой, но рискованный. Когда мальчик достигнет верхней ступеньки, он распахнет дверь и втащит его в дом. В кармане у Бинга была банка с пряничным дымом, и он мог бы отключить ребенка газом, как только тот окажется внутри.

А если малыш начнет кричать? Если малыш закричит и будет вырываться?

В конце квартала кто-то устраивал барбекю, дети во дворе бросали фрисби, взрослые слишком много пили, слишком громко смеялись и загорали. Возможно, Бинг не был самым острым ножом на кухне, но не был он и дураком. Бинг полагал, что человек в противогазе и с пистолетом в руке может привлечь какое-то внимание, борясь с кричащим ребенком. А еще была собака. Что, если она бросится? Это был сенбернар, большой, как медвежонок. Если он просунет свою медвежью голову в дверь, Бинг никогда не сможет выставить его обратно. Это было бы все равно что пытаться удержать дверь закрытой перед стадом крупного рогатого скота.

Мистер Мэнкс знал бы, что делать… но он спал. Он спал уже больше суток, отдыхал в спальне Зигмунда де Зута. Когда он бодрствовал, он был старым добрым мистером Мэнксом, но когда задремывал, иногда казалось, что он никогда не проснется. Он сказал, что ему будет лучше, когда он поедет в Страну Рождества, и Бинг знал, что это правда… но никогда не видел мистера Мэнкса таким старым, и когда он спал, то походил на мертвеца.

А что будет, если Бинг затащит мальчика в дом? Бинг не был уверен, что сможет разбудить мистера Мэнкса, когда он вот такой. Как долго смогут они здесь скрываться, прежде чем Виктория МакКуин выйдет на улицу и станет кричать, зовя своего ребенка, прежде чем полицейские пойдут от одной двери к другой? Это не то место и не то время. Мистер Мэнкс ясно дал понять, что сейчас они только наблюдают, и даже Бинг, который не был самым заточенным карандашом на столе, понимал, почему. Эта сонная улица не была достаточно сонной, и у них будет только один заход за этой шлюхой с ее шлюшьими татуировками и лживым шлюшьим ртом. Мистер Мэнкс не высказывал никаких угроз, но Бинг знал, как много это для него значит, и понимал, какое наказание его ждет, если он все испортит: мистер Мэнкс никогда не возьмет Бинга в Страну Рождества. Никогда, никогда, никогда, никогда, никогда.