Макс невольно поёжился. Да, судя по всему, его папочка — тот ещё фрукт…

— А я вам вот что скажу, — наклонившись к Максу, итальянец заговорщически подмигнул. — Если человек так принципиально оберегает свою частную жизнь и не хочет давать интервью… Значит, ему есть, что скрывать, а?..

___________________________

*Buon giorno, signor! — Добрый день, мистер! (ит.)

Виллу Макс действительно обнаружил довольно скоро — дошёл по схеме минут за двадцать, да и то лишь потому, что трудновато было подниматься наверх по узкой тропинке с тяжёлым чемоданом и виолончелью. Налегке бы он справился гораздо быстрее.

Дом оказался окружён высоким забором, неприступным и неприветливым даже с виду. Над глухими воротами Макс заметил камеру видеонаблюдения, на всякий случай как можно доброжелательнее в неё улыбнулся и, больше не мешкая ни секунды, нажал на кнопку звонка.

Ему долго, очень долго не открывали. За забором было тихо, так что он понятия не имел — дома ли Милош, в принципе? Может быть, отправился на прогулку или по делам…

Наконец, вдали послышался собачий лай, который приближался с каждой секундой, а затем лязгнули засовы, и массивная тяжелая створка ворот чуть приоткрылась.

Меньше всего на свете Макс ожидал сейчас увидеть то, что увидел.

Перед ним стояла девчонка — совсем молоденькая, не старше двадцати лет, хорошенькая до невозможности, и настороженно хлопала длиннющими чёрными ресницами, обрамляющими круглые, как вишни, карие глаза.

— Что вы хотели, мистер? — спросила она по-английски.

Макс растерялся. Он был готов к чему угодно — к встрече с самим Милошем Ионеску, с его охранником или домработницей… но только не с этим юным чудом, продолжающим глазеть на него со смешанным выражением беспокойства, досады и испуга на прелестном личике.

Возле ног девушки крутилась немецкая овчарка, тоже настороженно взирающая на незнакомца и, судя по всему, готовая вот-вот вцепиться ему в горло, если получит отмашку.

Макс чересчур приветливо и жизнерадостно улыбнулся и машинально сделал шаг — даже не шаг, а полшага — в направлении ворот. Собака тут же предостерегающе ощерилась и негромко, но явственно зарычала. Девушка положила узкую ладошку на голову псу, слегка погладила, чтобы успокоить, однако сама по-прежнему смотрела на Макса не особо дружелюбно.

— Что, язык откусили? — поинтересовалась она, не утруждая себя излишней вежливостью. — Я, кажется, задала вопрос… Кто вы такой и что вам здесь надо?

— Мне необходимо увидеться с мистером Ионеску, — Макс спохватился, что до сих пор стоял молча, как истукан.

— Зачем? — она буквально буравила его своими глазами-вишнями.

— Ну… — он замялся. — По личному вопросу. Поверьте, мне очень нужно.

— Вам нужно, а ему?

— Вы можете хотя бы просто сообщить ему, что я хочу поговорить?

Ничего не ответив на это, она перевела взгляд куда-то за спину Макса. Он не сразу сообразил, что девушка смотрит на виднеющийся за его плечами футляр виолончели.

— Вы музыкант? — впервые на её лице промелькнул проблеск интереса.

— Нет, просто таскаю с собой повсюду виолончель ради прикола.

Шутку она не оценила, поэтому Макс решил, наконец, нормально представиться.

— Меня зовут Максим Ионеску.

— Ионеску? — глаза её широко распахнулись от удивления.

— Послушайте, — Макс начинал нервничать, потому что не был готов к подобному допросу от какой-то пигалицы, — я не грабитель, не убийца, не маньяк и не террорист. Можете проверить мой чемодан, если хотите. Там ничего интересного, кроме моих концертных костюмов, а также трусов и носков, даже бомбы нет.

Она презрительно фыркнула.

— Очень надо…

Затем, возведя глазищи к небу, девушка произвела в уме какие-то расчёты.

— Погодите-ка… Виолончелист Ионеску… Не хотите ли сказать, что вы — тот самый Ионеску?

Он пожал плечами.

— Скорее всего, тот самый, хотя и не знаю точно, что вы имеете в виду.

— Но по телевизору вы выглядите несколько иначе, — она окинула его сканирующим взглядом с ног до головы. — Как-то посолиднее, что ли. И причёска другая…

— Людям свойственно менять причёски, знаете ли… Если не верите своим глазам — могу показать вам паспорт. Ну, или откройте интернет, наберите в поисковике моё имя и посмотрите записи на ютубе, чтобы убедиться, что это действительно я. Зачем мне врать и притворяться кем-то другим?

— Давайте паспорт, — ничуть не смутившись, произнесла она, протягивая руку. — Я схожу к дяде и спрошу, захочет ли он вас принять.

— Дядя? — переспросил он в замешательстве. — Вы — племянница Милоша Ионеску?

— Ну да, а что вас так удивляет? Я — младшая дочь его родного брата.

“И моя двоюродная сестра, — чуть было не вырвалось у Макса. Его затопили смешанные чувства — растерянности, тепла, даже какой-то внезапной нежности к этой девушке. Он-то думал, что у него в целом мире есть только мать и — где-то вдали, теоретически — отец. А оказывается, существует ещё дядя, и двоюродные сёстры или братья тоже имеются…

— Ждите здесь, — бесцеремонно сказала юная красотка, невежливо захлопывая ворота перед носом у Макса, и испарилась. С его паспортом, ага.

Хорош же он будет, если она вообще не появится… Макс засмеялся собственным глупым страхам, живо представив, как сестричка рвёт паспорт на мелкие кусочки, спускает их в унитаз и вызывает полицию, после чего Макса с громким международным скандалом депортируют из страны.

Он привалился плечом к забору и, посвистывая, чтобы успокоиться, принялся обозревать окрестности. Свежая обильная зелень деревьев и кустарников перемежалась нежными цветами — ярко-розовыми, сиреневыми, жёлтыми… Макс не был силён в ботанике и не знал, как они называются. От тонкого аромата у него даже слегка закружилась голова. Отсюда не видно было моря, слишком густыми и плотными казались заросли, но Макс ощущал его солёный запах, слышал отдалённый шум разбивающихся о берег волн… что ни говори, а это был настоящий рай на земле.

И всё же… бежать от всех, закрыться на своей вилле, как в крепости… Было в этом что-то странное. Впрочем, так ли уж отец закрыт? Вон — племянница в наличии, следовательно, семья брата тоже где-то тут рядом обитает…

Он не успел додумать эту мысль — ворота снова загрохотали и открылись. Кузина поманила его пальчиком:

— Пойдёмте, дядя вас ждёт.

Они шли по саду вдвоём, если не считать весело носящейся рядом овчарки, и пытались поддерживать светскую беседу. Вернее, это Макс “пытался”, преодолевая неловкость — у сестрички же получалось вполне живо и естественно. Она трещала без умолку, видимо, отчаянно стараясь сгладить впечатление от не слишком приветливой встречи, за которую невольно чувствовала свою вину.