— А ты не считаешь возможным, — произнесла Пилар, — что ко мне он тоже совершенно равнодушен?

Исабель покачала головой:

— Вы делаете друг другу больно. Временами Рефухио бывает трудно понять, тем более простить. Он всегда с такой легкостью приносит себя в жертву ради других, что кажется, будто это ему ничего не стоит. Но это только видимость. Поэтому я очень тебя прошу, не обижай его.

Исабель говорила так убедительно, что Пилар на мгновение забыла, что перед ней человек, прославившийся своим умением сочинять разные небылицы. Исабель жила в мире собственных фантазий и часто выдавала желаемое за действительное. Поэтому глупо было бы верить ей сейчас, хотя Пилар поймала себя на мысли, что ей отчаянно хочется поверить в это. Но нет, нельзя поддаваться слабости, решила про себя Пилар, а вслух сказала:

— А как же Балтазар? Думаешь, он не замечает того слепого обожания, с которым ты относишься к Рефухио. Разве ты не видишь, как он мучается из-за этого?

— Все я знаю, но ничего не могу поделать. Я не просила Балтазара любить меня и не виновата, что так получилось.

— Ты могла бы исправить положение, если бы перестала рассказывать каждому встречному о том, как тебя спас Рефухио.

— Но он меня действительно спас! — возмутилась Исабель.

— Так ли? Может, ты, по своему обыкновению, это выдумала? А если и правда, зачем постоянно твердить об этом прямо в глаза Балтазару. Пощади, по крайней мере, его чувства, если уж не можешь ответить на них.

В глазах Исабель заблестели слезы.

— Я не нарочно. Так само собой выходит.

— Но Балтазару от этого не легче.

— Я знаю. Но иногда я так много болтаю только затем, чтобы Рефухио хоть на минуточку обратил на меня внимание. Ему это так же неприятно, как и Балтазару, но я ничего не могу с собой сделать.

Что ж, возможно, думала Пилар. Исабель просто нельзя было остановить, когда она заводила свою старую песню о подвигах Рефухио. Но это не могло заставить ее героя испытывать к ней что-нибудь, кроме жалости, смешанной с презрением. Но чего только люди не делают, чтобы хоть немного утихла тоска, подтачивающая и сжигающая их изнутри, не думая о том, к чему это может привести.

Ночь была удивительно тихая. Не слышалось даже воя койотов, только ветерок играл листвой деревьев. Новые месяц тонким бледным серпом висел в небе. Пилар долго не могла заснуть, но в конце концов задремала, прикорнув возле Рефухио.

Апачи напали на них на рассвете.

Они появились с первыми лучами солнца. Все члены отряда были уже на ногах и занимались кто чем. Чарро и Энрике седлали лошадей, Балтазар навьючивал поклажу на мулов, стреноженных на ночь, чтобы не убежали. Три женщины сворачивали в тюки немудреные постели, Висенте чистил кастрюлю с длинной ручкой, в которой обычно готовили еду. Рефухио был в седле и гарцевал в некотором отдалении. Это он заметил индейцев, темные силуэты которых были четко видны на фоне утреннего неба. Рефухио немедленно помчался обратно в лагерь. План действий на случай опасности был давно продуман до мельчайших деталей. Едва Балтазар увидел Рефухио, скачущего назад во весь опор, и услышал его крики, предупреждающие о случившемся, он схватил мушкет и пристрелил одного из мулов. Другого мула достал пулей Чарро. Тела убитых животных сдвинули вместе, а между ними положили громоздкие вьючные седла. Получилось нечто вроде бастиона. Пилар и Висенте быстро вытаскивали из тюков лучший порох и пули, Балтазар перезаряжал мушкеты, Исабель готовила перевязочный материал на случай, если кто-то будет ранен. Когда с приготовлениями было покончено, все поспешили укрыться в наспех построенной «крепости».

Все, за исключением доньи Луизы. Когда распределяли обязанности, вдове досталось следить за тем, чтобы бочонки с питьевой водой были всегда под рукой и чтобы во время боя с ними ничего не случилось. Но вместо этого она просто стояла, сжав руки в кулаки, и немигающим взглядом смотрела в ту сторону, откуда надвигались апачи.

— Луиза! — крикнул Энрике. — Немедленно в укрытие!

Она обернулась к нему только на мгновение и тут же опять обратила лицо к индейцам. Ее губы беззвучно шевелились, будто она произносила какую-то гневную тираду.

Энрике быстро выскочил и, подбежав к вдове, схватил ее за руку. Потом он силой затащил ее в укрытие.

— Сядь и не высовывайся, — рявкнул он. — Будешь перезаряжать. Да не зевай по сторонам, если тебе жизнь дорога.

Донья Луиза злобно сверкнула глазами, но немного пришла в чувство. Оглядевшись, она нашла бочонок с водой и подкатила его поближе.

Апачи приближались с громким гиканьем, от которого дрожал холодный утренний воздух. Их было немного, но эти жуткие физиономии, расписанные черными, белыми и желтыми полосами, могли нагнать страху на кого угодно. Пятеро или шестеро из них были вооружены мушкетами. Один из воинов вскинул ружье и пальнул в Рефухио, который скакал как раз впереди него. Индеец промазал, но следующий выстрел мог достичь цели.

Рефухио низко пригнулся к шее лошади и взглянул назад через плечо. Лошадь замедлила бег, потом совсем остановилась, дико вращая глазами. Рефухио оглядел укрепление и резко свернул вправо, чтобы ненароком не задели пулей свои же. Мимо него свистели стрелы и врезались в землю совсем рядом с ним. Смертоносный ливень стрел усилился, некоторые даже долетали до их прикрытия.

В этот момент другой индеец поднял мушкет. Он долго целился, приноравливаясь к шагу своей лошади, затем выстрелил. Вокруг заклубился сизый дым. В ту же секунду разом заговорили ружья товарищей Рефухио. И тут стало ясно, что Рефухио сражен пулей. Шляпа слетела с его головы, он покачнулся, попытался сесть прямо, потом начал медленно сползать с коня и упал лицом в траву.

Двое индейцев были убиты наповал, третий шатался, но оставался сидеть верхом, крепко обхватив руками шею своей лошади. Остальные воины неумолимо приближались, гикая и размахивая оружием.

Пилар лихорадочно заталкивала пулю и пыж в мушкет Чарро. Ей некогда было следить за тем, что происходит на поляне, но ее взгляд случайно упал туда, где лежал Рефухио. Он приподнял голову и пытался ползком добраться до укрытия. Пилар вытянула шею, чтобы получше рассмотреть, но Чарро немедленно заставил ее снова пригнуться. Перепуганная Исабель поминутно вскрикивала. Чарро потребовал оружие, и Пилар поспешно протянула ему перезаряженный мушкет.

Теперь стрельба велась почти в упор. Еще двое апачей были выведены из строя. Остальные, видя, что их ряды сильно поредели, сочли благоразумным отступить и один за другим скрылись в зарослях деревьев.

— Рефухио, — простонала Исабель и поднялась на ноги. Слезы застилали ей глаза и струились по чумазому личику. Балтазар попытался поддержать ее, но она вырвалась и, перемахнув через вьючное седло, побежала к Рефухио. Висенте уронил мушкет и устремился вслед за ней. Воспользовавшись тем, что внимание Чарро было поглощено удирающими индейцами, Пилар поднялась и, подобрав юбки, перелезла через укрепление. Затем она быстро последовала за Висенте.