— Они там друг друга не поубивают? И где Кинтара Торопало? — спросила Джулия у воздуха.

Воздух ей отвечать не собирался, зато ответила Арифметина Дробная, которая тихо возникла за нашими спинами.

— Кинтару похитил Похотун. Судя по всему, он подсунул девчонкам шар Ярости, а когда те впали в транс, то умыкнул одну из них. Мда-а-а, я думала, что он не скоро оправится после твоих приключений, — Арифметина кивнула мне.

— Надо было сжечь тот портрет, а не тащить его сюда, — буркнула я.

— Ты же не знала… Ой! — Арифметина отшатнулась, когда в дверь гулко бухнуло.

Да что Арифметина — мы все сделали шаг назад.

— Да что там происходит? — спросила Агапа.

— В карты играют, в дурачка на щелобаны, — вырвалось у меня.

Ну да, нервное. А чего она глупости спрашивает?

Да и вообще я что-то последнее время нервная стала, то по зомби заклинанием шарахну, то по суслягуху. Кстати, что-то его не видно последнее время.

— Там тако-о-ое, — из стены вылезла голова Борзяна. — Они вообще там…

— Что там происходит? — нахмурилась Арифметина.

— Когда меня убили, то точно такая же битва была. А еще они наконец-то шар разбили, — проинформировал Борзян. — Сейчас выйдут.

Голова Борзяна пропала, как будто его втянули за ноги обратно. Мы замерли. За стеной не раздавалось ни звука. Даже пролетевшая муха показалась нам гудящим аэропланом.

Дверь медленно открылась…

В коридоре показались Милана и Туралия. Они плыли по воздуху так, словно только что слиняли с фокуса левитации, где фокусник поднимал ассистенток в воздух и заставлял их замереть в метре над полом. Глаза их были закрыты, а руки сложены на груди.

Агапа вскрикнула. От этого испуганного возгласа все вздрогнули.

— Они… Они живые? — спросила Маньяра, когда девушки проплыли мимо нас.

— Вроде бы дышат, — ответила Джулия.

— Конечно живые, — буркнул вышедший Фендюлятор и бросил Арифметине. — Пригласите в лазарет Глистану Сухопаридзе.

Он вытер пот со лба и поморщился, когда едкая жидкость попала на поцарапанный нос. Его мантия была усыпана белыми штрихами штукатурки, а в области груди зияли три прорехи. Живописно так сияли, словно след от когтей пантеры.

Арифметина кивнула, махнула платком и девушки поплыли дальше по коридору, а мы остались стоять и ждать объяснений случившемуся.

Ректор повернулся в комнату и назидательным тоном произнес:

— Если бы вы мне не мешали, то справились бы гораздо быстрее.

— ВЫ!!! — выскочил в коридор взбешенный герцог. — Да вы ничего не сделали!!! Вы только…

— Соблюдайте субординацию, — усмехнулся ректор. — И вообще, вам бы не мешало почиститься и запахнуться.

Да уж, герцог выглядел гораздо хуже ректора: его мантия походила на шторы- жалюзи, по которым несколько раз выстрелили картечью. To есть это были косые продольные полосы с разбросанными то тут, то там дырами. Сквозь прорехи красовалось зеленое нижнее белье на поджаром теле.

Не скажу, что герцог мог посоревноваться со Шварценнеггером, но кубики на прессе и толстые вены, обвивавшие округлые мускулы, выглядели неплохо даже сквозь рваную мантию. Так могли выступать стриптизеры, которые вот-вот сорвут с себя лоскутки одежды и бросят в толпу жадных до мужского тела женщин. Я почувствовала, что завожусь против воли.

— Я ее соблюдаю, но вы… Зачем вы полезли к девчонкам, если ничего не смыслите в черной магии? — прорычал герцог.

Фендюлятор обвел нас взглядом. Конечно, получить такое оскорбление, да еще прилюдно… Мало кому такое понравится.

— Я еще раз напоминаю, не забывайтесь! От оскорбления ректора даже магический ковен не спасет. Вы показали себя полнейшим профаном в деле изолирования предмета темной магии, а теперь пытаетесь переложить свою вину на других! Это по меньшей мере непрофессионально.

Герцог покраснел так, что если бы он был в мультиках, или каких-нибудь комедиях, то в этот момент у него должны появиться две струйки пара из ушей. Но вместо струек произошло другое — его лицо вытянулось вперед на целую ладонь, сквозь кожу проступили следы чешуек, а зрачки превратились из круглых в продольные, кошачьи. Он подался вперед, сжал в кулаке платок, а Фендюлятор сделал шаг назад.

Всего три секунды длилась такая метаморфоза, а после Крысиус шумно выдохнул и вернулся в свое привычное состояние.

— Извините, я не должен был… Я пойду… пойду помогу Пилюлие и Глистане с девочками.

Теперь выдохнул уже Фендюлятор. Я никогда не видела его таким бледным и с трясущимися губами. Он посторонился, когда Крысиус прошел мимо него. Мы смотрели, как преподаватель в порванной одежде шел, сгорбившись и ступая также тяжело, как грузчик после тяжелого рабочего дня.

— Ну и ладно, теперь все расходитесь по своим комнатам, а ты, — корявый палец Фендюлятора уперся в меня, — тебя я жду через полчаса в своем кабинете. Наш разговор еще не закончен.

— А как же Кинтара Торопало? — спросил Глазун, а Титан тявкнул, словно соглашаясь с хозяином.

Фендюлятор сморщил нос, как будто унюхал что-то дурно пахнущее. Он окинул нас взглядом и произнес:

— А что Кинтара? Что Кинтара? Ей не повезло. Мы не нашли следов Похотуна, кроме шара. А герцог разбил этот шар. Все, ниточка потеряна, девушка перенеслась в замок черного мага. Расходитесь.

Я никогда не входила в кабинет Симпатира… To есть в кабинет ректора. Симпатир всегда уходил туда один, а акации тут же смыкали ветви за его спиной, чтобы никто не смог проникнуть следом за Чернокудром.

Новый ректор тоже никого не приглашал в кабинет. Я была первая.

У меня мурашки побежали по коже, когда я очутилась в красном коридоре, а ветви акаций с хрустом расплелись. Небольшая метелочка, которая увязалась за мной и попыталась смести с красной дорожки упавшие листья, была тут же перехвачена длинной лозой. Ее бережно передали дальше в направлении выхода, а после ласково пустили вдаль по коридору.

Мои подруги остались стоять там же — их не пустили крепкие ветви. Маньяра мне показывала кулак, мол, держись. Агапа же махала рукой, мол, идем обратно. Да уж, ветки постучали им по мягким местам достаточно, чтобы они поняли, что не приглашены к ректору.

Я откашлялась стоя перед дверью — обратно мне хотелось больше всего. Не очень- то я жаждала встречи с хмурым ректором. Последние его действия были такими странными, что порой казалось, будто он не защищает Академию от нападения Похотуна, а потакает ему. Возможно, это только мне кажется, но уж слишком все складывается не на пользу студенток.

А уж как он ругается с герцогом — это вообще выходит за рамки понимания. Герцог был нормальным мужиком, так почему же они с ректором постоянно как кошка с собакой?