более дорогой, а цензура – более трудоемкой. Члены информированного класса устанавливают контакты с международными сообществами правозащитников и иностранными правительствами. Одновременно с этим растет их роль в экономике. Автократам сложнее отказывать информированным гражданам в политическом участии. Сначала диктаторы обмана изготавливают подделку под демократию. А потом некоторые из них вынуждены принять и необходимость иметь дело с оригиналом.

Ли Куан Ю прекрасно это осознавал. Уже в 2000-м он задавался вопросом о долговечности своего наследия. «Будет ли созданная мною и моими коллегами политическая система оставаться более-менее неизменной на протяжении жизни следующего поколения? – размышлял он в своих мемуарах. – Я сомневаюсь в этом. Технология и глобализация меняют образ жизни людей. Сингапурцы станут по-другому работать, изменится их образ жизни. В качестве международного центра экономики, основанной на знании в эру информационной технологии, Сингапур будет становиться все более открытым для влияния извне». Чтобы политическая система сохранилась, его последователи должны будут «приспособиться к изменениям в запросах и чаяниях более образованный людей, их растущему желанию активнее участвовать в принятии решений, влияющих на их жизнь»5.

Наследникам Ли удается сохранять контроль – по крайней мере пока. Но в соседней Малайзии диктатура обмана уже, кажется, делает первые шаги в качестве демократии. Премьер-министр Махатхир Мохамад (1981–2003) и его преемники, Абдулла Ахмад Бадави (2003-2009) и Наджиб Разак (2009–2018), манипулировали выборами в своих интересах. Но одновременно с этим в стране происходила модернизация. В 1980–2018 гг. подушевой доход вырос с менее 6 000 долларов до более 25 000. Доля выпускников школ, поступающих в вузы, подскочила с 4 % до 45 %6. Занятость в промышленности достигла пика в 1997-м, а затем, в процессе перехода к постиндустриальному обществу, начала снижаться. К 2019-му 84 % населения имели доступ в интернет – больше, чем во Франции7.

Правящая партия, ОМНО, годами успешно кооптировала элиты. Но с конца 1990-х движение молодых, образованных малайзийцев Reformasi начало призывать к проведению политических реформ8. На выборах 2008 года коалиция ОМНО потеряла – в том числе благодаря росту доступности интернета, в котором уже сформировалась «живая оппозиционная блогосфера» и появились независимые новостные площадки, – большинство в две трети голосов в парламенте и контроль над пятью из 13 ассамблей штатов9. В 2018 году оппозиция победила на выборах, завершив 60-летнюю историю монополии ОМНО на власть в Малайзии10. Безусловно, это еще не конец: в разгар пандемии коронавируса в политику вернулись представители «старого режима»11. Впрочем, их позиции сегодня не столь устойчивы, как раньше.

Другие диктаторы обмана тоже сталкивались с вызовами, обусловленными процессом развития их стран. В 2000-х Россия добилась поразительного прогресса. Средняя зарплата выросла с менее 4 000 долларов в год в 2000-м до более 15 000 в 2011-м. Доля домохозяйств с персональными компьютерами взлетела с 6 % до 75 %, а мобильные телефоны стали общедоступными12. Модернизация затронула и некоторые ключевые ценности. Доля россиян, считавших, что демократическая политическая система для их страны – это «очень» или «скорее» хорошо, выросла с 46 % в 1999-м до 67 % в 2011-м13. Все это вылилось в демонстрации 2011–2012 гг., в ходе которых огромные массы людей протестовали против фальсификаций на выборах.

Один из путей противодействия такому развитию событий со стороны диктатора очевиден: нужно затормозить модернизацию или даже повернуть ее вспять. Именно так ответил Путин на протесты 2011 года14. Он отдал высокотехнологичные инициативы медведевского междуцарствия (2008–2012) на растерзание своим приспешникам, распугал западных инвесторов и навлек на Россию санкции вторжением в Украину в 2014 году. Для российских граждан начался период экономического застоя и постоянно усиливающегося политического контроля.

Однако в отсутствие природных или искусственно созданных катастроф развернуть ход модернизации не так легко. Нельзя взять и вычеркнуть полученное образование. И спрос на него не исчезнет только потому, что так хочет правитель. По всему миру поступление в вузы неуклонно растет и в демократиях, и в диктатурах: с 1970-го доля абитуриентов среди выпускников школ поднялась с 10 % до 39 %15. Постиндустриальный переход тоже трудно откатить назад. Несмотря на обещания популистов, в современной экономике практически невозможно реанимировать изжившие себя отрасли.

Кроме того, заморозка модернизации может спровоцировать тот самый политический кризис, которого опасаются диктаторы. Парадокс заключается в том, что, с одной стороны, прогресс угрожает власти диктаторов, а с другой – они нуждаются в экономическом росте для сохранения власти16. Замедление экономического развития обычно приводит к снижению темпов роста доходов, и во всех политических системах это немедленно сказывается на популярности лидера17. Диктаторы реагируют на вызов усилением репрессий. Но ведь в свое время они выбрали стратегию обмана именно потому, что репрессии перестали быть адекватным инструментом управления модернизированным обществом. Нам не известно средство, отменяющее действие модернизационного коктейля. Выбор в пользу стагнации – жест отчаяния: поможет на время, но не навсегда.

В России, несмотря на реакционный разворот Путина, модернизация в отдельных аспектах продолжилась. Увеличилось поступление в вузы – с 76 % в 2012 до 85 % в 2018-м18. Продолжали расти проникновение интернета и занятость в креативном классе19. Доля респондентов, отдающих предпочтение демократическому политическому устройству, в 2017-м (последний год, в котором Всемирное исследование ценностей проводилось в России) была такой же высокой, как в 2011-м.

В соседней Беларуси модернизация выбила из равновесия казавшуюся стабильной диктатуру страха. К 2018-му 87 % выпускников школ продолжили учебу в вузах – больше, чем в Великобритании или Германии20. Невероятно успешная отрасль высоких технологий в 2019-м экспортировала продукцию на 15 млрд долларов, что равнялось четверти ВВП21. В 2011–2017 гг. доля респондентов, согласных с тем, что демократическое устройство для их страны – это «очень хорошо», выросла с 33 % до 45 %22. Как и россияне девятью годами ранее, в 2020-м беларусы вышли на улицы протестовать против сфальсифицированных выборов.

Кроме долгосрочных тенденций, на политическую динамику влияют и краткосрочные кризисы – экономические, военные и медицинские. Диктаторы используют их как повод присвоить чрезвычайные полномочия и назначить козлов отпущения. К тому же трудности активируют ценности выживания. Но кризисы могут оказаться сильнее манипуляций и обвалить все рейтинги правителя. В такие моменты единственный вариант – кроме того, чтобы сдаться, – перейти к более открытым репрессиям, надеясь, что страх заставит людей покориться. Сработает этот план или нет, зависит от того, насколько сильным и предприимчивым успел стать информированный класс.

Глобальные