В то время как Джонатан и вопящий гоблин барахтались рядом, Профессор Вурцл успел схватить за рукав упавшую куртку, но когда он вытащил ее из огня, то оказалось, что она вся охвачена пламенем. Профессор удивленно вскрикнул и принялся размахивать ею над головой, намереваясь швырнуть подальше в воду. Но тут он заметил, как, визжа и растопырив руки, к нему приближается какой-то мокрый гоблин. Профессор, видя перед собой такую напасть, недолго думая, швырнул горящую куртку прямо ему в голову. Но это ни на секунду гоблина не остановило. Он продолжал свирепо, как ветряная мельница, размахивать руками, правда до тех лишь пор, пока к нему сзади не подскочил Дули и не огрел его как следует по затылку сковородой. После этого гоблин нырнул вниз головой в воду, а вместе с ним – и горящие остатки куртки Джонатана.

Джонатан с усилием встал на ноги, потирая шишку у себя на голове, и удивился тому, что спина и ноги совершенно не пострадали от падения. Он заметил, что гоблины рядом как-то притихли. Ахав словно играл в салочки с несколькими из них, и один схватился рукой за мачту и принялся кружиться вокруг нее, смеясь и крича. Другой, у которого, как показалось Джонатану в мерцающем свете огня, было две головы, побежал по краю палубы. И продолжал бежать даже тогда, когда палуба закончилась, и какую-то долю секунды он молотил ногами в воздухе, а затем свалился в воду. Еще одного настигла таинственная летающая дубинка и треснула его по голове. Он зашатался, и тут какой-то невидимый ботинок так дал ему под зад, что гоблин, словно сзади у него был пропеллер, полетел в воду. Профессору и Джонатану удалось наконец потушить огонь, а оставшиеся горящие лужицы масла вскоре потухли сами.

Оба они осмотрелись, надеясь, что последний гоблин вылезет сам и тогда они смогут окунуть его в реку. Они были удивлены, не найдя больше гоблинов, кроме одного, того самого, который все еще с идиотским видом крутился и крутился вокруг мачты, гогоча и пронзительно вопя. Джонатан взглянул на Профессора и покачал головой.

– Туповатые ребята, верно? – усмехнулся он. Профессор полностью с ним согласился. Какое-то время Джонатан, Профессор, Дули, Ахав и невидимый Эскаргот просто молча стояли и смотрели, как кружится этот гоблин. В какой-то момент он замедлил движение, а потом выпустил мачту и, пошатываясь, стал выписывать по палубе замысловатые круги, как водяной жук, пока не свалился навзничь и не остался там лежать.

Путешественники не трогали его до тех пор, пока через минуту-другую он не приподнялся, и не начал, прищурившись, оглядываться, и не обнаружил судивлением, что все его приятели куда-то исчезли. У него был жалкий вид маленького, встрепанного и потерявшего всякую надежду гоблина. У Джонатана тут же пропала охота дурачить его или бить по голове. Гоблин попытался загоготать в традиционной манере гоблинов, но издал лишь жалкий кудахтающий звук.

– Что ты можешь сказать в свою защиту? – спросил Джонатан.

Но гоблин посмотрел на него тупым взглядом, а затем издал звук, больше всего напоминающий утиное кряканье. Дули закрякал ему в ответ, но это не произвело на гоблина никакого впечатления.

– Они не умеют говорить, как люди, – объяснил Эскаргот. – Единственное, что умеют делать эти проклятые дураки, – это ржать. Насколько я знаю, они даже друг друга не понимают. Слишком уж тупы они.

– Что будем с ним делать? – спросил Джонатан. – Оставим себе?

– Ни за что, – сказал Эскаргот. – Вы когда-нибудь видели, как они едят? Вас просто стошнит от этого зрелища. Раскидывают повсюду кости и пытаются расчесывать ими свои волосы. Да и, кроме рыбы и всякого речного мусора, они ничего не едят. Среди них нет ни одного, кто обладал бы хоть какими-то зачатками разума.

– Давайте заставим его прогуливаться по планширю* [Планширь – планка, выступающая над бортом судна по его краю; древние пираты наказывали провинившихся, заставляя их бегать по планширю и подгоняя саблями и шпагами.], – закричал Дули. – И будем тыкать ему в зад абордажной саблей!

– Точно! – воскликнул Эскаргот, который стоял позади гоблина, чтобы тот не догадался о его существовании. – У меня есть некоторый опыт в этом искусстве. Это такая вещь, для которой вам вряд ли удастся найти добровольцев, и пираты будут ждать от вас, что вы все сделаете хорошо. Существуют обычные методы…

– Вот что я скажу, – перебил его Профессор. – Почему бы вам не попрактиковаться в этом в другой раз? Я бы хотел сейчас осмотреть ногу Джонатана, единственного среди нас, кто серьезно пострадал и теперь хромает. Кроме того, мне кажется, нам следует поднять якорь и отплыть с помощью гребного колеса подальше. То, что плот отвязан, ставит нас всех в опасное положение.

– Верно, – сказал Эскаргот. – К тому же у нас нет никакого планширя, а плот возвышается над водой всего на фут. Никакого интереса.

Эскаргот приподнял гоблина, подцепив его за край штанов и ворот рубашки, и пару раз качнул туда-сюда. Он уже собрался было сбросить несчастное создание в реку, но тут Джонатан попросил его подождать немного. Эскаргот поставил бормочущего гоблина на палубу, и Джонатан повернул его другим боком. Там на веревке, которую гоблины используют в качестве пояса, висел кожаный мешочек. Джонатан отвязал его, открыл и высыпал содержимое на палубу. Целый поток мраморных шариков, искрящихся в свете горящих фонарей, хлынул из мешочка. Сначала выкатилось десять, потом двадцать, тридцать, пятьдесят, сто шариков, а мешочек словно и не пустел. Джонатан опять завязал его, а Дули побежал собирать шарики. Ни слова не говоря, Джонатан толкнул гоблина, и тот полетел в воду. Он пожалел, что у него не оказалось в руках чего-нибудь тяжелого, чтобы швырнуть вслед, но потом подумал, что это не принесло бы пользы.

– Я не видел раньше таких мешков, – сказал Эскаргот, разглядывая его, – но похоже, что он сделан эльфами.

– Он принадлежал Сквайру, – ответил Джонатан и тяжело опустился на палубу.

Профессор поднял якорь и вместе с Эскарготом принялся отталкивать плот шестами от берега, чтобы выплыть на более глубокое место; и только потом с носа и кормы бросил якоря. Они провели ночь спокойно, без всяких происшествий, даже не заботясь о том, чтобы вести ночной дозор. Как только облака из черных превратились в серые, за час до того, как из-за гор на востоке появилось солнце, путешественники были уже в пути – воспользовавшись попутным утренним ветром, они шли под всеми парусами. Они весь день крутили педали колеса, и то же самое делали весь следующий день, и через день. Ночью они слышали далекий бой барабанов гоблинов, грохот гонгов, которые стали раздаваться вскоре после захода солнца. То тут, то там путешественники видели среди деревьев огни факелов, и чем ближе они подплывали к Лесу Гоблинов, тем чаще их видели. Небольшими стаями гоблины время от времени проходили вдоль реки, почти не обращая внимания на тех, кто находился на плоту. Только одна компания остановилась на берегу, и гоблины принялись швырять в реку камни – ни один из них, правда, не упал даже близко от плота. Все дело было в том, что камни летели куда угодно, но только не туда, куда они целились.