Далеко на юге показались пятьдесят самолетов, направлявшихся прямо к нам. «Грумманы»! Сорок Зеро, круживших в небе, повернули, чтобы встретить истребители противника лобовой атакой.

Мне удалось всего пару минут понаблюдать за яростной воздушной схваткой. До моего слуха донесся новый звук… Пикирующие самолеты! Я повернулся и увидел эскадрилью «эвенджеров», заходившую четырьмя группам на главный аэродром. Время атаки было выбрано идеально. Все наши истребители вели бой, оставив остров без прикрытия на растерзание бомбардировщикам.

Я бежал к казарме, когда земля у меня под ногами стала сотрясаться от мощных взрывов. Рисковать я не стал. Бросившись на землю, я зарылся лицом в вулканический пепел. Я полз по грязи, стараясь не попасть под разлетающиеся со свистом стальные осколки. Взрывы не утихали несколько минут. От каждого взрыва бомбы земля вздымалась подо мной. Густое облако пыли повисло в воздухе. Вскоре грохот прекратился.

Я лег на спину. Бомбардировщики удалялись к югу.

Поднявшись на ноги, я посмотрел на клубившиеся над аэродромом облака дыма и пыли. Новый налет! Вторая эскадрилья бомбардировщиков, вырвавшись из клубов дыма, шла над взлетно-посадочной полосой. Самолеты, казалось, летят прямо на меня. Повернувшись, я со всех ног помчался вперед и, бросившись на землю, спрятался за большой цистерной с дождевой водой позади казармы.

В ту же секунду я заметил падающие бомбы. Словно загипнотизированный, я любовался их полетом… Они, увеличиваясь в размерах, приближались к земле. Мне снова пришлось зарыться лицом в грязь.

Струя горячего воздуха пронеслась над землей и подбросила меня вверх. Грохот взрывов давил на уши. Я открыл глаза: ничего кроме поднимающихся вверх облаков пыли и дыма не было видно. Я был потрясен и напуган, но не ранен. Постепенно я обрел способность слышать. До слуха донесся грохот рушившейся казармы, и я успел отскочить от падающей цистерны с водой.

Воздушный бой все еще продолжался. Я следил за самолетами, вслушивался в рев моторов, похожий на кашель звук выстрелов пушек Зеро и отрывистый лай пулеметов «грумманов». Что я делаю на земле? Покинув свое убежище, я помчался к командному пункту.

Заметив третью волну бомбардировщиков, с ревом несущихся на аэродром, я остановился и бросился назад к убежищу. На этот раз прицел был взят неточно: бомбы со свистом пронеслись мимо аэродрома, оставив глубокие воронки за его пределами. Я успел добраться до командного пункта, расположенного в палатке, не пострадавшей от взрывов.

Я сообщил скорчившему недовольную гримасу Накадзиме, что хочу летать.

– Все боеспособные самолеты в воздухе, Сакаи, – ответил он. – К тому же доктор, кажется, запретил тебе летать.

– Со мной все в порядке, – рявкнул я в ответ. – И есть свободный истребитель. – Я показал на стоящий в конце взлетной полосы Зеро.

– У этой машины, кажется, двигатель не в порядке, – сообщил мне командир. – Но возможно, его уже починили. Механики трудились над ним несколько часов. – Он поднял на меня глаза. – Ладно, можешь вылетать.

Я отдал честь и выбежал из палатки.

– Сакаи! – Услышав голос Накадзимы, я повернулся. – Будь осторожен, Сакаи. Тут тебе не Лаэ… береги себя.

Несколько человек пытались выкатить Зеро со взлетной полосы, чтобы успеть спрятать его за земляной насыпью до следующего налета. Я заорал, чтобы они вернули истребитель назад. Когда я уже сидел в кабине, на крыло забрался один из механиков.

– Двигатель работал с перебоями! – перекрывая рев запущенного мотора, крикнул он. – Но сейчас все в порядке!

Двигатель работал безукоризненно. Я не стал его прогревать и сразу начал разгон. Едва успев оторваться от земли, я заметил четвертую эскадрилью «эвенджеров», заходивших на аэродром. Я находился слишком низко, чтобы хоть чем-то воспрепятствовать им. Накренив нос самолета, я стал набирать скорость над водой и, пролетев 20 миль, повернул.

Замеченные мной бомбардировщики завершили свой налет, но теперь пятая волна самолетов продиралась сквозь облака дыма и пыли, чтобы сбросить свой смертоносный груз. Ни один истребитель не препятствовал им. Все Зеро, кроме моего, вели смертельную схватку с «грумманами».

Набрав высоту 13 000 футов, я вернулся к острову, направившись к месту яростной схватки. Бой закончился. Истребители противника оставили в покое наши самолеты и повернули, чтобы сопровождать на авианосцы выполнившие свою задачу бомбардировщики. Мне не оставалось ничего другого, как вернуться с уцелевшими Зеро на аэродром.

Противник снова сильно потрепал нас. Мы снова потеряли половину истребителей, поднявшихся на перехват американских самолетов: двадцать из сорока Зеро! В двух боях американцы сбили шестьдесят из восьмидесяти наших самолетов. В это было трудно поверить.

Лишь действия пилота 1-го класса Муто и лейтенанта Мацуо Хагирэ скрашивали горечь нашего поражения. Каждый уничтожил по три самолета противника, и еще несколько летчиков доложили, что сбили по одному истребителю. Но это были случайные победы. Наши самолеты ничего не смогли поделать с бомбардировщиками.

Оба аэродрома практически перестали существовать. Казалось, что никто не сможет приземлиться, но летчикам каким-то образом удавалось лавировать среди глубоких воронок, которыми были покрыты обе посадочные полосы.

Противник непременно должен был вернуться. Но что мы могли поделать? Даже если бы каждый из летчиков сбил по нескольку истребителей противника, мы были бессильны помешать бомбардировщикам разрушать наши аэродромы и оборонительные сооружения. Весь день до самой ночи офицеры штаба пытались найти решение вставшей перед нами дилеммы. Никто не отдыхал в тот день. Команды наземного обслуживания трудились до рассвета, очищая взлетно-посадочные полосы и засыпая воронки.

Летчикам ничего не сообщили о происходившем на совещании офицеров штаба. Разместившись в нескольких уцелевших палатках и хижинах, мы рано легли спать, чувствуя, что с утра нас ожидает новый налет.

Противник не обманул наших ожиданий. Все истребители снова поднялись в воздух. Результат оказался намного хуже, чем мы предполагали. Всего девять Зеро, большинство из которых получили серьезные повреждения, вернулись на аэродром. В трех боях мы потеряли семьдесят один из восьмидесяти находившихся на острове истребителей.

И снова нам не удалось противостоять бомбардировщикам. К тому же точность бомбометания значительно возросла. Настоящий хаос царил на Иводзиме, большинство наземных построек были разрушены, воронки снова изрыли взлетно-посадочные полосы. На земле осталось всего восемь бомбардировщиков, восемь спрятанных в укрытиях торпедоносцев. Почти все остальные находящиеся в ремонте и в укрытиях бомбардировщики и истребители были уничтожены.

После приземления мы поплелись на командный пункт. Ни у кого не было ни желания, ни сил говорить. Уставшие и расстроенные, мы расселись на земле и стали наблюдать за мечущимися из конца в конец аэродрома людьми из наземных служб, которые засыпали воронки и тушили горящие постройки.