— Ну что? — спросила я, когда наконец оделась. — Мама не догадается?

— По мне или по тебе? — Джек снова попытался рассмеяться, но в этот раз действительно не получилось. — Ты как смерть выглядишь… Или даже хуже… Но тебе можно, ты же у нас серьезный человек, не чета нам…

Я ударила его в грудь — со всей силой, которая еще оставалась в моем опустошенном теле, но он даже не пошатнулся. Ну как всегда… А тогда он еще не прошел огонь и воду армии и органов…

— Ясь, успокойся! — Джек стиснул мне плечи. — Мы не делаем ничего плохого. И если бы я мог контролировать себя, то грош цена моей любви. И раньше они ведь не знали только, что мы спим друг с другом. Ну и сейчас этого не узнают. А остальное и так знают…

Я запахнула кофту и отвернулась. Луна была почти полной, и без деревьев над головой фонарик не требовался. Я пошла к мостику и только на нем обернулась, поняв, что оставила Джеку вместе с пакетом еще и дамскую сумочку. Он повесил ее на себя. Никогда не стеснялся этого делать, когда мы гуляли по городу. Ну когда же я перестану видеть в нем Джека и увижу Евгения? Мне бы присмотреться к нему нынешнему, так ведь не получается скинуть розовые очки… Особенно ночью.

Настил висячего мостика гудел под нашими ногами, точно натянутые нервы. Я старалась не смотреть под ноги — только вперед, строго вперед. И оглядываться нельзя — на Джека и на прошлое, иначе не удержу равновесие. Нужно идти вперед. Пусть ковыляя и спотыкаясь, но вперед. Прошлое не изменить, настоящее какое есть, такое есть — и только будущее еще можно выкроить под нас по новому лекалу. Хотя бы попытаться. В одну реку дважды не ступишь, но нам и не нужно дважды. Мы с Джеком никогда и не жили вместе. Для нас обоих это в первый раз.

— Какие люди!

Почти час ночи — начало среды! Что Серега шляется тут… Еще и один… Понимаю, собаку б выгуливал… Хотя у него может и не быть собаки…

Джек не выпустил моей руки. Собственно, и не успел бы — кусты вдоль дороги разрослись, точно джунгли, и не знаешь, кого встретишь, пока действительно не повернешь.

— Привет, — только и сказали мы тихо, и Джек добавил:

— Бессонница?

Интересно, был ли это намек на какой-то их личный разговор? Возможно, из юности, если они действительно делили меня. Или Джек просто растерялся так же, как и я.

— У Юрки сидели…

— И он тоже тут?

— Так у нас тут семьи, а у тебя что? — не сводил с нас глаз Серега.

Даже и не пьяных — мигом протрезвел, узрев нашу парочку.

— Так и у меня семья, — не отвел глаз и Джек. — Мать забрать из гостей надо.

— А она что тут делает?

— В гостях, сказал же. Ностальгия разыгралась.

— Не поздно ли для гостей? — не сдавался Серега.

— Да ни для чего не поздно.

— Слушайте, я весь день пахала, и завтра снова в поля, — не выдержала я их мирной перепалки. — Вы можете болтать хоть до утра, а я пошла.

И действительно пошла, хоть идти мне было некуда. Ключ у Джека, и он мне его не предложил. Зато пошел следом, но за руку больше не взял, хотя теперь можно было даже обнять. Посторонние люди за ручку не ходят ни в каком возрасте. Идиотизм… Ну а чего я хотела от дачи!

— Думаешь, растрезвонит? — спросил Джек, открывая калитку.

— Я не собираюсь ни перед кем оправдываться, — бросила я, забирая окольцованной рукой ключи.

Джек не стал сопротивляться — отдал.

— Не перед твоими приятелями уж точно, — продолжила я тираду. — Тем более, твоя мать считает, что тебе не стоит с ними плотно общаться. И, как я успела понять, тебе трезвому их общество тоже в тягость, но работа обязывает четко следовать сухому закону.

Джек молчал.

— Ты где припарковался? Может, перегонишь машину от греха подальше?

— Не хочешь со мной в дом входить? — заговорил он наконец. — Детей разбужу мотором. Утром пригоню. Вас гнать к пруду не буду.

Я усмехнулась.

— Мне одного котенка достаточно.

— А это уж как повезет…

Он отвернулся, чтобы повернуть на калитке внутренний замок. Я пошла вперед, все еще без сумки, но с ключами, хотя входную дверь никто не закрывал. Скинула кроссовки и попросила Джека поставить мои туфли рядом и отпустить песью морду, которую он сжал, когда Берька решил на него тявкнуть. Ну и свои кроссовки тоже не мешало бы снять.

— Нужно обзавестись тапочками для гостей, — бросила я с усмешкой, горьковатой, как и послевкусие нашей травяной любви.

Ответить я не успела, услышав на лестнице шаги, поспешные.

— Ты где так долго?

Не, ходить по дому в одних трусах я Ярослава не отучу, как и пса лаять на гостей.

— Почему ты еще не спишь? — это спросила не я, а Джек. — Мы же договорились!

— О чем? — буркнул Ярослав.

— Что ты не мать ждешь, а спишь.

— Папа просил позвонить, когда ты будешь дома, — ответил Ярослав не Джеку, а мне.

— Тебя просил? — вмешалась уже я. — Мне он не звонил.

— Меня просил.

— Тогда иди пиши, что я дома, — бросила я и прошла на кухню, чтобы налить себе воды.

Да и вообще пиши, о чем хочешь — мне реально пофигу… Я в разводе. Если Влад согласен сказать сыну правду, я сделаю это за него. Хочу полную свободу. Во всем. Специально не позвонила Владу из офиса. Не нужна мне его помощь. Это моя работа, и я справлюсь с ней без его личного участия. Его вообще подобные вещи не касаются. Не тот отдел. И я уже первым делом запросила у Москвы аудит питерского офиса в связи с открывшимися фактами. Официально я как бы его не приняла. Это должно было произойти в следующий понедельник.

Ярослав утопал наверх, Джек привалился спиной к холодильнику — я не стала ничего говорить. Ни про Влада, ни про холодильник, потому что ничего не собиралась из него вынимать. Лучше завтра поем. Голодание бывает даже очень полезным. Особенно в моменты, когда в тебя ничего все равно не влезет.

— Ты не догадался принести мне какой-нибудь одежды? — спросила я с надеждой.

Джек кивнул.

— Я не лазил в шкаф. Взял только твою пижаму и халат со стула. Ну и чистые полотенца повесил в ванную.

Я кивнула и тихо поблагодарила. Взгляд мой покоился на диване, застеленным моим постельным бельем.

— На чем твоя мать спит?

— У тебя две подушки было. Я оставил ей одну.

— Тогда ладно.

— Есть будешь?

Я мотнула головой — отрицательно.

— Я в душ и спать. Ты тоже ложись. Тут места на двоих хватит.

Он усмехнулся, не сводя с меня глаз.