В глазах Трсайеля что-то мелькнуло.

– Ты уже знаешь?

Он встал, прошелся по комнате и взял яблоко со стола.

– Надо продумать следующий шаг.

– Нет, тебе есть над, чем работать. Эта попытка сменить тему разговора так же очевидна, как и та, когда ты пытался отправить меня к Лиззи Борден перед появлением Аратрона; – я поднялась на ноги – Ты говорил с Судьбами? Ах ты, хитрюга! Когда? Что они сказали?

Он помолчал, перекидывая яблоко из одной руки в другую.

– Не мне об этом говорить, Ева.

Я отобрала у него яблоко.

– Тебя все еще волнует вопрос, кто меня будет учить. Следовательно, Судьбы хотят сделать меня ангелом.

Я откусила и принялась медленно жевать, обдумывая открывающиеся возможности. Мысль об ангельском чине одновременно притягивала и отталкивала, смотря с какой стороны ее рассматривать. Моя жизнь изменилась бы, зато все проблемы с Саванной были бы решены…

Я захрустела яблоком и вернулась на диван.

– Почему именно меня?

Трсайель не ответил, и я со вздохом оглянулась на него.

– Ладно, чисто теоретически, если у Судеб открылась вакансия, почему они выбрали меня? Должно быть, есть десятки сверхъестественных призраков, более достойных этой чести.

– Ангелов отбирают не по тому, кто и чего достоин, – пояснил Трсайель, присаживаясь на стул. – Это работа, и, как всякая работа, она предъявляет к кандидатам определенные требования.

– Например?

– В каждом загробном мире есть собственная команда вознесенных ангелов, собранная из обитателей этого мира. Она занимается призраками этого мира и теми живущими, кто в него со временем попадет. Судьбы опекают сверхъестественных существ миров поменьше, число вознесенных ангелов у них ограничено, да и возможностей выбора меньше. Поэтому они проводят более тщательный отбор. Для этого они разработали уникальную и оригинальную систему критериев отбора.

– Аратрон сказал, что они изобретательны.

– Каждый из вознесенных ангелов привносит в команду Судеб определенные личные качества и умения. Например Джана, самая первая вознесенная, была жрицей, которая всю жизнь посвятила защите правды. Кацуо, тот, который исследовал замок Гламис, был самураем, воином, готовым повиноваться приказам. Мариус – тоже воин, гладиатор, возглавлявший восстание против римлян. В отличие от Кацуо, он бросает вызов всем встреченным правителям, но лучшего борца за справедливость не найти.

– Разные ангелы, разные сильные стороны, разные виды оружия для разных битв.

– Когда дело дошло до никсы, Судьбы поняли, что в их арсенале обнаружились пробелы.

– Не было никого, способного понять существо вроде никсы.

– Я не глашатай Судеб, но, скорее всего дело обстроит именно так, вдобавок есть целый ряд факторов, из-за которого они сочли – сочли бы – тебя подходящей кандидатурой. – Он украдкой бросил на меня взгляд. – Ты ведь хочешь этого? Сначала я не был уверен, но, похоже, ты притерпелась к этой мысли.

– Верно, притерпелась, – задумчиво проговорила я, вертя в руках надкусанное яблоко. – Теперь у меня возникли сомнения. Здесь есть, о чем подумать.

Трсайель помолчал, потом посмотрел прямо на меня.

– Дело в Кристофе?

– Он… – Я откинулась на подушки и перевела взгляд на книжные полки. – Несколько дней назад он сказал, что мне не хватает цели в жизни, и был совершенно прав. Эта охота, это задание… я… я бы сказала «ожила», но звучит очень глупо.

– Вовсе нет.

– В некотором смысле «ожила» точно описывает ситуацию. С тех пор, как я умерла, я так и осталась… хм… «мертвой», застряв в чистилище, волнуясь за дочь. Выныривала я только ради встреч с Кристофом. Мне нужно большее, и он это хорошо понимает. Мне нужна работа. – Я неожиданно расхохоталась. – Сильно сказано. Я никогда нормально не работала, никогда в жизни не платила налогов, а теперь, когда я мертва…

– Не хочу тебя разочаровывать, – улыбнулся Трсайель. – Но ангелы не платят налоги и не получают зарплату.

– Ты понимаешь, о чем я.

– О том, что тебе нужна цель, и ты думаешь, не она ли это. Не твое ли это призвание.

– Бе-э-э, – поморщилась я.

– Ну ладно, – ухмыльнулся ангел. – Карьера, не призвание. Однако проблема с Кристофом остается. Очевидно, он тебе дорог.

– Последовав его совету и согласившись на эту «работу», я легко могу все испортить. Став ангелом, я осуществлю свою мечту защитить Саванну, и вместо того, чтобы отыскать для себя новую цель, я только обострю ситуацию. То, что должно меня излечить, окажется смертельным ядом. Если это случится, Крис для меня потерян навсегда. У него бульдожья хватка, но даже бульдог со временем понимает, что он вцепился в то, чего не сдвинуть с места.

Трсайель промолчал. Я обернулась и увидела, что он устремил на меня неподвижный взгляд.

– Так ты не знаешь?..

– Не знаю чего?

– Когда ты вознесешься… Ева, ты не сможешь… – Он прижал ладонь ко рту. – Я думал, ты знаешь…

– Что?!

– Когда ты вознесешься, то порвешь все связи с призрачным миром.

Стены комнаты накренились, вокруг потемнело.

– То есть мне жить там будет нельзя, – медленно начала я, – и придется переехать сюда, но ведь я смогу навещать…

– Ты покинешь его. Навсегда.

Не помню, что я дальше говорила, губы шевелились, произносили какие-то слова. Кажется, Трсайель кивнул и что-то сказал в ответ. Я продиктовала телепортационный код. Все кругом потемнело и исчезло.

Я оказалась в плавучем доме Кристофа, перед маленьким письменным столом рядом с койкой. Над столом висела полка, уставленная фотографиями. В призрачном мире их назвали памятными снимками. Ни фотоаппаратов, ни оставшихся дома фотографий здесь не было, но они и не нужны были. Если какая-то сцена задержалась в памяти, из нее легко было сделать такой снимок. Я воспользовалась этим, когда мне понадобилось изображение Аманды Салливан.

У Кристофа стояли фотографии самых важных для него людей: родители, братья, племянники и, разумеется, сыновья. Плюс два снимка Саванны: один – в момент их встречи, другой – какая она теперь. Сразу видно, что главное для него – семья. В центре же оказалось много фотографий нас двоих – и пятнадцать лет назад, и после смерти. В стороне стояли еще две моих фотографии. На одной я состроила рожу, на другой уютно свернулась в кресле у себя дома. Один снимок он попросил у меня, потому что сам он не мог этого видеть: мы с Саванной.

Два дня назад я обвинила его в попытке навязать мне выбор: дочь или он. Теперь, глядя на фотографии, я поняла, что едва не сделала этот выбор, хотя и невольно. Мне хотелось сказать, что я никогда бы не согласилась стать ангелом, не зная всех подробностей такого выбора, но с тем же успехом я могла бы заявить, что никогда не забрала бы Саванну у Кристофа без его согласия. Или не сбежала бы из дома без хорошо продуманного плана. Действуй, не задавай вопросов и вечно расплачивайся за ошибки – вот краткое описание моей жизни. Не предупреди меня Трсайель о цене, которую предстояло заплатить за ангельский чин, и я невольно предпочла бы Саванну Кристофу, точнее – иллюзорные отношения с Саванной настоящему Кристофу.