А занимался этот подлец плохими делами. На самом деле – плохими. Так что было его за что казнить. Не только за то, что он убил мою жизнь. Мою жену, мою дочку. Походя, растоптал колесами американского легкового фургона.

И даже не остановился, чтобы посмотреть на дело своих рук. Потом он сказал, что не заметил, что спешил, а они сами выскочили ему под колеса.

И защищал его хороший, известный адвокат – жирный клоп, который за деньги оправдает любое преступление, «отмажет» от тюрьмы почти любого. Время такое. Сейчас за деньги можно все что угодно! Вон один правительственный чиновник – наворовал миллиарды! Взятки брал немерено! Все думали, что пойдет на нары, раз им занялись. Ан нет! Девять лет условно! Это ли не издевательство над правосудием?! Условно! Девять! Лет!

Твари. Настоящие твари! Нелюди.

Я никого не стал брать с собой. Один. Это только мое дело, касающееся меня и моей семьи.

Я бы мог убить его легко, без каких-то там изысков. Просто свернуть шею, воткнуть нож, перерезать глотку или же применить еще десяток способов убийства, которые я знал в совершенстве, и, не задумываясь, осуществил бы в деле. Но это было слишком для него легко. И просто. Он должен был умереть, видя перед собой мое лицо. Зная, за что умирает. И умирать он должен трудно и долго. А потому альтернативы не было. Только захват, только вывозить за город.

И когда он переступил порог подъезда, я встретил его ударом в солнечное сплетение, коротко, сильно и точно. Коронный удар, натренировался!

Мужчина обмяк, а я поймал его, не дав упасть, пошарил по карманам, нашел ключи от автомобиля. Он так и ездил на том самом фургоне, который убил моих близких, «Джи-Эм-Си Савана», здоровенный такой сарай. Очень удобная машина для того, чтобы посадить туда десяток боевиков и отвезти их куда надо с максимальнейшим комфортом.

Черный фургон, наглухо тонированный со всех сторон, принадлежал одной из крупнейших группировок центровых, одним из бригадиров которых и являлся некий Штыров Алексей, в миру, само собой, прозываемый просто и со вкусом: Штырь. Под началом у него были десять отморозков, которые в тот раз ехали на стрелку и, торопясь не опоздать (кто опоздал, тот и виноват!), походя растоптали мою жизнь.

Перекинув через плечо стокилограммового мужика, я пошел к его машине. Сюда я приехал на такси – вышел за три квартала от места, возле технического института, и дошел пешком, проверяясь и страхуясь от слежки. Но слежки никакой не было. За меня еще как следует не взялись. Но когда-нибудь возьмутся, и, скорее всего, скоро. Потому расслабляться не надо.

Сам удивился – насколько легко я поднял здоровяка. Не сказать, что я был отягощен огромными мышцами. Скорее наоборот – из-за ускоренного обмена веществ жира и крупных мышц у меня не было. Кости, жилы и тонкие, твердые, как стальные, мышцы. Мумия, да и только! Впрочем, внешность меня никогда особо не беспокоила. Как выгляжу, так выгляжу. Плевать! В общем, тощий я и жилистый. Но поднял негодяя как мешок с картошкой! Мутант, ага.

Загрузил «груз» внутрь фургона, связал ему руки и ноги изолентой, которую заранее взял с собой. Не порвет, кишка тонка. Такие быки вроде бы и здоровые, мясистые, но на самом деле рыхлые. Давно не занимаются спортом, пьют, курят – в общем, полный комплект нездорового образа жизни и его последствий.

Завел машину и осторожно, следя, чтобы ни во что не врезаться, повел ее прочь со двора. Я никогда не водил иномарки с автоматической коробкой передач, тем более такие огромные сараи, но оказалось – это очень легко. Мощный двигатель рокотал без малейшего напряга, передвигая тело машины в пространстве, тормоз откликался на малейшее прикосновение ноги – отличная тачка! Купил бы себе такую, если бы не была так заметна. «Понты колотить» – это для бандитов. Я же – диверсант, антибандит. Мне нужно что-то быстрое, шустрое, но маленькое и как можно понезаметнее, эдакую мышку, серую и неприметную.

Ехать до подъема в гору недалеко, так что я не боялся, что остановят гайцы и проверят документы. Хотя и этого не боялся. Пачка денег в кармане (и зеленых в том числе!) подбадривала, с деньгами можно проехать по всей России и без документов. Все зависит от цены вопроса. А теперь у любого вопроса есть цена, в этом я был совершенно уверен. Вот только если бы остановили, я мог засветиться. И это было бы хуже всего.

Любимая Молочная Поляна. Никто меня не остановил, никто не преследовал, намереваясь узнать, куда же я повез отморозка.

Кстати сказать, такие машины гайцы не очень-то рвутся останавливать. Тем более такие известные. Себе дороже. Можешь бабла огрести, а можешь и пулю в лоб. Мало ли лохов по дорогам? Лох – вот это настоящая добыча, жирная, вкусная, приятно попискивающая при поедании. А бандиты пусть себе катаются. По большому счету, они почти братья, тоже «стригут» лохов.

Нет, не буду покупать такую машину. Низковата! Еле-еле перевалил через бугорки на дороге, уходящей в глубь леса. Моя «девятка» и то повыше. Понятно, что у америкосов дороги ровные, как стол, зачем им высокие машины? Им скорость нужна! Безопасность на скорости! А чтобы безопасно при большой скорости – машина должна быть пониже. Брюхом скреб в некоторых местах, а в одном думал, вообще застряну. Низина, да еще и с грязцой. Слегка буксанул, но проехал.

Знакомое место. Тут я допрашивал гопников на предмет их преступной деятельности. Ничего, раскололись! Атмосфера хорошо влияет. Тишина, покой… как на кладбище. Отсюда и до трассы не докричишься – кусты и деревья гасят звук.

Но я не стал вытаскивать пленника. Просто влез в салон через боковую дверь, нашел выключатель, зажег плафон над головой и сел на сиденье прямо над бандитом, время от времени отгоняя комаров.

Негодяй уже очнулся, вращал глазами, мычал, пытаясь вытолкнуть изо рта кляп. Но я на совесть его затолкал, не получится. Лента не дает.

– Узнаешь меня? – голос мой был не холоден, но и не злораден. На меня вдруг навалилась усталость. Не физическая, нет, – душевная. Вот я и взял того, кто убил мою семью. И что? Никакой радости, никакого счастья от исполнения мечты. Поймал и не знаю, что с ним делать, но вот только это никак и ничего не исправит. Совсем ничего. Пустота. Бессилие и злость.

Глаза связанного замерли, он прищурился, вглядываясь в мое лицо, потом брови поползли вверх – узнал!

– Я боялся, что не узнаешь. А ты помнишь, да? Хорошо. Помнишь, как стукнули в кенгурятник тела моей жены и дочери? Как забрызгала стекло их кровь? Ты и капли этой крови не стоишь. Помнишь, как ты улыбался в суде и говорил, что они сами бросились под колеса? Ты посмел обвинить ИХ, СВЯТЫХ! Мразь! Ты мразь!

Я помолчал, глядя на застывшего пленного. На его лбу выступили крупные капли пота, и в салоне явственно завоняло несвежим телом, а еще – мочой. Похоже, что он обмочился.

Достал из ножен на предплечье узкий, тонкий нож, очень острый и удобно лежащий в руке, сунул лезвие под изоленту на голове пленника и одним движением ее перерезал. Рывком сдернул ленту на сторону (пленник замычал от боли), уцепился за кляп и выдернул его изо рта бандита. Пусть скажет. Пусть что-нибудь скажет. Зачем? Просто хочу понять, что представляет из себя эта мразь. А еще – кое-что узнать об их группировке. Они у меня в списке, так что допросить бригадира лишним не будет.