в ежедневнике не нашлось — обычные пометки о встречах и звонках, напоминания о статьях и методиках, куда следовало заглянуть в случае спорного вопроса. Рур был прав: любое делопроизводство в стенах родной конторы было абсолютно официально и конфиденциально. Николай Чарушин не позволял себе никаких пространных заявлений даже в собственном блокноте. За пару месяцев до его смерти, правда, стали все чаще появляться сноски на уголовные дела. Надя положила в качестве закладки чайный пакетик между страниц, чтобы вернуться к ним чуть позже, потому что в домофон позвонили. Мельком глянув на часы, она поняла, что это доставка. Так и оказалось, когда она взяла трубку. Порывшись в кошельке, Чарушина выудила нужную сумму и приоткрыла дверь, чтобы курьер не разбудил Заю.

Через минуту она услышала шаги на лестнице и распахнула дверь шире.

— Вы? — удивленно произнесла, на автомате протягивая зажатые между пальцев купюры.

Напротив нее, с двумя пакетами и коробкой пиццы в руках, стоял Тураев.

— Что вы здесь делаете? — Надя приподнялась на цыпочки и заглянула через его плечо. — А где курьер?

— Мы столкнулись с ним внизу, — торопливо сказал Тураев. — Он спросил, не знаю ли я, на каком этаже ваша квартира. Ну… в общем, я сразу понял, что пицца для вас, Надя. И вот это все тоже. — Он сделал шаг вперед и вручил ей коробку. — Заказ я оплатил, так что не переживайте.

— Я и не переживаю! — фыркнула, словно сердитая кошка, Чарушина. Ее вдруг охватило сильнейшее волнение, отчего в голосе сразу же появились металлические нотки. — С чего это я должна переживать? Вот деньги, берите!

"Я веду себя просто отвратительно! — тут же промелькнуло у Нади в голове. — Еще совсем недавно лежала на полу в его кабинете, потом рылась в вещах его жены, а теперь изображаю из себя непонятно что…"

— Нет, что вы… — отшатнулся Тураев. — Я просто… — он набрал в грудь побольше воздуха. — Я машину вашу пригнал. Звонил вам, но…

— Простите. Огромное спасибо, — Надя продолжала топтаться на пороге. — Вы появились так неожиданно, что я растерялась.

— И вы меня простите, Надя. Я, собственно, зачем приехал…

— Послушайте, Максим, — Надя вышла на площадку. — Я сейчас не одна… — она заметила, как у Тураева дернулась щека. — У меня подруга.

— Я не хотел беспокоить. Звонил, но… — он бросил быстрый взгляд в сторону прихожей. — Ладно, неважно… Вот ваши ключи, — Тураев полез в карман, пакеты зашуршали.

Надя судорожно кусала губы, пытаясь придумать, что делать дальше. У нее язык чесался из-за желания задать Тураеву все те вопросы, которые накопились у нее в голове. Но если сейчас он отдаст ключи и уйдет, то следом за ним эта возможность будет упущена.

— Надя, я хотел вам сказать, — снова начал Тураев, вкладывая в ее ладонь автомобильный брелок.

— Максим, мне тоже нужно кое о чем вас спросить, — торопливо перебила его Надя.

В квартире справа звонко затявкала собака. В замке заскрежетали ключи. Дверь раскрылась, и на пороге возникла дородная соседка с выкрашенными хной кудрями и симпатичным карликовым пинчером.

— Наденька! — воскликнула женщина и переложила поводок из одной руки в другую. Взгляд ее цепко прошелся по Тураеву с головы до ног и обратно. — Давненько я вас не видела. Как мама? А вы с Павлом Александровичем приехали? Такой симпатичный мужчина! — проворковала она с непонятной интонацией то ли о Ржевском, то ли о незнакомце, который сейчас стоял перед ней.

— Здравствуйте, Татьяна Альбертовна! Все хорошо, спасибо огромное! А мне вот тут пиццу принесли. Готовить совершенно не хочется, — бодро ответила Чарушина.

— Ну да, понятно, — повела плечами соседка и стала возиться около своей двери.

Теперь приглашать Тураева в квартиру было бы совсем странно. Он коротко кивнул, словно прочитал ее мысли. Вручив пакеты, быстро наклонился к ее уху и прошептал:

— Завтра в 11, "Бемоль". — И уже громче добавил: — Всего доброго. Приятного аппетита.

Прежде, чем скрыться из поля ее зрения, Тураев посмотрел на Надю, и в его взгляде она увидела нечто такое, что заставило ее опустить глаза.

Соседская собачонка крутилась у Надиных ног и подскакивала, молотя тоненькими лапками по ее голени.

— Ох уж эти запахи, да, Мишенька? Но нам нельзя есть всякую гадость. Мы должны питаться правильно! — елейно заметила соседка.

Надя вошла в квартиру и прижалась спиной к двери. Невероятно… На какое-то мгновение ей вдруг показалось, что взгляд Тураева она ощутила почти на физическом уровне, как если бы ее коснулся теплый солнечный луч. Но это было невозможно — так на нее смотреть мог только Ржевский…

— Черт, ну что за глупости! Тураев такой же подозреваемый, как и все остальные! — отдала она сама себе приказ, будто это могло стереть это минутное прозрение.

В гостиной заскрипел старый диван.

— Надя? Я что, уснула? — потягиваясь и зевая, подошла Зая. Она шумно втянула носом воздух и тихонечко промурлыкала: — М-м, еда?

— Ага, — обрадовалась ей Надя. — Я заказала всякой разности, не знала, что тебе нравится.

— Мне все нравится! Пойдем тогда? Все в порядке?

— Да, конечно!

Они вместе накрыли стол, и все это время Зая не сводила с нее глаз. Не выдержав, Чарушина сказала:

— Только что приходил Максим. Завтра в 11 состоятся поминки в "Бемоле". Он попросил меня о встрече.

— Это, конечно, выглядит очень странно, — открывая коробку, заметила Зая.

— Еще совсем недавно я думала точно так же. Но сейчас, как мне кажется, он так же заинтересован в том, чтобы убийца был найден.

— То есть, он не верит, что это Ржевский? — удивилась Зая и помешала палочками лапшу. — Надо же! Неожиданно. И как это ты его убедила?

— Ты не поняла. Он хочет, чтобы преступление было раскрыто, — поджала губы Надя.

— А ты-то здесь при чем? Пусть тогда следователя на поминки приглашает.

Чарушина смотрела на кусок пиццы на своей тарелке и молчала.

— Неужели ты пойдешь? — Зая вытерла губы салфеткой и скомкав ее, положила рядом с тарелкой. — Не знаю, чего ты добиваешься, но ваше общение выглядит несколько… — она кашлянула, а затем приподняла брови. — О нет… Только не говори, что у вас с ним…

— Не говори ерунды! — с дрожащим спокойствием ответила Чарушина.

— Да ты покраснела!

Надя стала перекладывать приборы с места на место, зачем-то достала еще один сервировочный нож, потом положила его обратно.

— Это потому, что я пытаюсь понять, как все было на самом деле. Что он чувствовал в отношении этой женщины, как вел себя, что думал…

— Послушай, я ведь не обвиняю тебя. Тураев такой… такой… — Зая покрутила палочками в воздухе. — Устойчивый. Серьезный. Умный, наверное. Кстати, у тебя