Иди. К. Черту.

И улыбающийся смайлик в конце.

А смайлик означает, что надежда еще остается? Так ведь?

Это так дерьмово, когда учитель сам превращается в ученика. Я же всегда учу клиенток, что смайлик в сообщении не означает: «я хочу заняться с тобой сексом». Иногда это просто «я счастлив».

Значит ли это, что она счастлива, когда посылает меня к черту?

Я поднял брови: на моих глазах трагически погиб еще один главный герой «Игры престолов».

И я ничего не почувствовал.

Да, если я ничего не чувствую, когда умирает один из моих любимых персонажей, все очень плохо.

– Поднимайся! – крикнул Лекс.

Я выразил свое мнение, помахав в воздухе обоими средними пальцами, и снова сосредоточился на том, как кровь хлестала фонтаном из груди того несчастного.

Ха, может, попробовать стать актером и дать себя убить? Все лучше, чем умереть от обжорства. Не хочу, когда сыграю в ящик, пахнуть как пепперони.

Я дотянулся до бутылки виски. В ней не осталось ни капли. Блин, ну ладно.

Лекс взял со столика пульт и уменьшил звук.

– Я не шучу. Оторви свою задницу от дивана и прекрати киснуть. А то это меня до чертиков пугает. Пошли в бар.

– Нет.

– Чувак, – Лекс плюхнулся на диван рядом со мной. – Ты меня просто убиваешь. Ну и что, что статистика успеха никогда не врет. Это просто говорит о том, что у них больше шансов. НО ОНА ЖЕ ЛЮБИТ ТЕБЯ!

– Тебе обязательно так орать?

– Эта бутылка уже утром стояла пустой. Ты весь день жрешь пиццу и пьешь воду – это так ты справляешься? Заедаешь пиццей. Это отвратительно.

– Доставка на дом, чувак. Что может быть лучше? И никакого похмелья.

– Смотри.

Лекс плюхнул мне на колени увесистую папку.

– А это что за фигня?

– Сравнительный анализ твоего и ее досье.

– Лекс.

Я произнес его имя с такой интонацией, словно это было ругательное слово. Конечно, друг, возьми еще немного соли и посыпь на зияющую рану в моем сердце. Серьезно, даже сопротивляться не буду.

– Я и так раздавлен. Хватит. – И я отбросил ее в сторону.

Лекс громко вздохнул.

– Я люблю тебя как брата. Но эта папка перевернет твою жизнь. Я хочу, чтобы ты ее открыл. Там статистика. Настоящая статистика.

– В каком смысле настоящая? – спросил я, усаживаясь удобнее и вдруг обретая интерес к происходящему. – Что ты имел в виду под настоящей статистикой?

– Понимаешь… – Лекс поднял руки, всем своим видом показывая, что ничего особенного не происходит. – Дело в том, что я слегка подправил цифры…

– Слегка – это значит, что ты округлил в большую сторону, а не в меньшую?

Лекс покашлял в кулак.

– Лекс! – Я дернулся было в его сторону, но количество съеденной пиццы сделало меня медленным и неповоротливым. – Так что, черт возьми, ты сделал?

– То, что был должен! – завопил приятель. – Ты ведешь себя как полный идиот.

– Благодаря тебе? – покачал головой я. – И повторяю свой вопрос: что ты сделал со статистикой?

– Я тебя знаю.

– Я тоже себя знаю, спасибо.

– Нет, я на самом деле знаю тебя, – Лекс провел рукой по волосам. – Ты переспал с клиенткой. С клиенткой, Иэн. Наш бизнес процветает благодаря твоей выдержке, а еще потому что ты чертовски хорош в том, что делаешь. Помнишь, как мы начинали? Как мы оба торжественно поклялись друг другу…

Я проглотил горький комок, застрявший в горле.

– …что никогда ни в кого не влюбимся.

– Да.

Лекс кивнул.

– И в ту же самую пьяную ночь, помнишь, что еще ты заставил меня пообещать?

Я не ответил.

– Мать твою, Иэн! Скажи, что ты заставил меня сделать?

– Я заставил тебя пообещать, что ты не позволишь мне нарушить эту клятву.

– А почему?

– Потому что я ужасно устал от потерь… Я больше не мог играть и пытался двигаться дальше, страдать от эмоций – это не для меня. Я этого не хотел. Да и кто хочет? Так что я попросил тебя прикрыть меня, если что.

– Что, – Лекс открыл папку, – я, собственно, и сделал.

Я взглянул на распечатку и чуть не повалил Лекса на пол.

– Вот дерьмо! И каким образом это должно было заставить меня почувствовать себя лучше?

Лекс громко расхохотался.

– Я не смог. Я изменил цифры на пять процентов. Всего на пять процентов. И этого было достаточно, чтобы все разрушить. Понимаешь? Пятьдесят процентов, пятьдесят пять процентов… Это не имеет значения. Цифры могут врать. Только сердце…

– Да ты гребаный поэт. И когда ты только успел стать такой задницей? – раздраженным тоном спросил я.

– Мне не так часто приходится выполнять свои клятвы, Иэн. Очень редко.

– Значит, у нас с ней все-таки есть шанс?

– Есть только один способ проверить. – Лекс встал и протянул мне руку. – Я точно знаю, на какую вечеринку сегодня идет Дэвид, и вроде как будет там один. А Блейк обещала провести этот вечер с Гэбс. Пропустим по стаканчику?

Мои глаза сузились.

– Что? То есть ты думаешь, что Мистер-Паинька-Ой-Посмотри-Там-Бабочка-Давай-Поможем-Ей-А-Потом-Обнимем-Дерево на самом деле такое дерьмо, как мне бы хотелось? Поверь, хочу надеяться, что это тот случай.

Лекс покачал головой.

– Нет, чувак, потому что ты сам сейчас выглядишь как дерьмо. Тебя бы даже не пустили в самолет из-за перевеса.

Я задрал футболку.

– Ты хотел сказать, что у меня идеальный пресс?

– Прикройся. – Лекс отвернулся и закрыл руками глаза. – Как ты, блин, это делаешь?

– Знаешь, одна знакомая задала мне тот же вопрос. Я ничего не ответил, а просто расстегнул ширинку и показал ей свой гигантский…

– Тебе уже определенно лучше. – Лекс поднял руку в попытке остановить мою тираду. – Давай-ка отправим тебя в душ и оденем во что-нибудь из категории «детка, ты хочешь меня». Вспомни, что показывает нам статистика? Парни обычно все портят в первые две недели отношений? А знаешь почему?

– У них появляется комплекс бога, – проворчал я. – Словно они выиграли миллион в лотерею и теперь хотят угостить весь бар за свой счет.

– Правильно, – кивнул Лекс. – В нашем случае это звучит так: «Я увел эту сексуальную кошечку у Иэна Хантера и, значит, могу заполучить любую девушку, какую только захочу. Подходите ближе, красотки, я покажу вам, что такое настоящий мужчина».