Возникает резонный вопрос, а, сколько же в действительности было «расстрельщиков» в Калинине? Показания Токарева позволяют сделать вывод, что, саму процедуру расстрела осуществлял один человек , так как в момент расстрела в «камере смерти» находилась лишь одна жертва . Приведем эти показания . «Яблоков: А кто вел в красный уголок по коридору? Токарев: Кто-нибудь из них, брали под руки и вели. Яблоков: А из камеры в красный уголок по одному человеку вели? Токарев: Только по ОДНОМУ… да».

Вероятно, к расстрелу были привлечены несколько человек из областного Управления НКВД, которые подменяли Блохина. Но сама процедура расстрела была не массовой, а индивидуальной. Расстрельное помещение в Калининской тюрьме УНКВД было только одно . В нем мог орудовать только один палач.

Процедуру расстрела, которую изложил Токарев, можно назвать поименно-индивидуальной . Она предполагала поочередные передвижения каждой жертвы внутри тюрьмы УНКВД, пока она не попадала в «камеру смерти». Это требовало определенного времени. Следует иметь в виду, что каждую жертву требовалось вызвать из камеры, закрыть камеру, привести жертву в «красный уголок», опросить, сковать наручниками, перевести в «расстрельную» камеру, расстрелять, вынести труп и погрузить его в автомобиль.

Общий путь, который жертва должна была проделать до камеры смерти, с учетом размеров здания, был не менее 100 м. Скорость движения жертвы вряд ли могла быть более трех км/час. Это 2 мин. Предположим, что дополнительное время на открытие камеры, выход жертвы, закрытие, опрос, расстрел и вынос тела во двор составит полторы, две минуты. Итого 3,5—4 мин. Да, простит меня читатель за эту бухгалтерию, но она необходима.

Как известно, расстрелы в Калинине начались 5 апреля и закончились 22 мая 1940 г. Первый этап в количестве 343 пленных поляков прибыл в Калинин 5 апреля 1940 г. в 9 час. 30 мин. 5 апреля на широте Твери темное время суток составляет 623 мин. Согласимся, что Блохин, подменяемый помощниками, сумел его в ночь с 5 на 6 апреля расстрелять его полностью.

Надо заметить, что Токарева говорил о расстреле в ту ночь 300 человек. Но достоверно установлено, что в Калинин 5 апреля прибыло 343 человека. В итоге процедура расстрела одного человека в ночь с 5 на 6 апреля могла длиться всего 1 м. 40 с. С учетом замечания Токарева о том, что пришлось прихватить немного светлого времени, увеличим время до двух минут. Это дает дополнительно почти полтора часа общего времени. Но и с этим допущением темп расстрела был не реальным. Двух минут хватило бы только на передвижения жертвы по коридорам тюрьмы.

Однако возможно возражение. А если в Калинине был организован поточный вывод заключенных из камер ? Однако следует иметь в виду, что в этом случае жертвы неизбежно должны были пересечься в коридоре тюрьмы. В результате ситуация вышла бы из-под контроля, так как поляки могли догадаться о своей участи (одного из них уже вели в наручниках) и криком сообщить об этом ожидающим в камерах. Подобные случаи уже имели место в советских тюрьмах в 1920—30 гг. и почти всегда они заканчивались серьезными беспорядками в тюремных камерах и даже тюремными бунтами.

Три сотни обреченных, разъяренных и морально не сломленных мужчин-военных – это немалая сила. В случае возникновения беспорядков камеры пришлось бы брать штурмом. А это неизбежно грозило служебным расследованием, серьезными неприятностями и последующим наказанием, допустившим такую ситуацию сотрудникам Калининского УНКВД. Для Токарева все закончилось бы военным трибуналом.

Напомним, что здание Калининского УНКВД располагалось в центре города, на оживленной улице и скрыть от горожан факт возникновения массовых беспорядков во внутренней тюрьме было бы практически невозможно. Поэтому вариант «поточного» расстрела заключенных был неприемлим. Жертв на расстрел в Калининском УНКВД должны были водить по одному, обеспечивая при этом их тщательную изоляцию от других заключенных.

На допросе Токарев утверждал, что после проблем с расстрелом слишком большего первого этапа, в последующие дни из Осташковского лагеря в Калинин стали прибывать этапы численностью менее 250 человек . Так, по словам Токарева: «в первый раз привезли 300 человек, и это оказалось слишком много, ночь была короткая, и надо было как-то укладываться во время сумеречное… Расстрел тогда продолжался уже после восхода солнца… Блохин распорядился – больше 250-ти не привозить. Кривенко начал привозить по 250 человек».

Следует отметить, что Токарев в ходе допроса повторно заявил, что было «принято решение привозить по 250 человек – подтверждаю еще раз . Могли только быть отклонения, но только в меньшую сторону, а ночи становились короче и короче». А это была уже сознательная ложь.

В реальности второй этап, прибывший в Калинин 6 апреля в 11.час. 20 мин. насчитывал 494 человека . Далее 12 апреля в Калинин прибыл этап численностью в 300 человек, 15 апреля – 299 человек, 17 апреля – 346 человек, 18 апреля – 350 человек. 22, 25, 29 апреля прибыли этапы численностью 292—294 человека. Следует иметь в виду, что 29 апреля темное время суток составило всего 520 мин. В итоге темп расстрела должен был нарастать. И на одну жертву он сократился до полутора минут, что уже не реально.

Следует заметить, что эти рассуждения сделаны в соответствии с заявлением Токарева о том, что «красный уголок» находился в помещении внутренней тюрьмы. А если рассуждать с учетом реального нахождения «красного уголка/ленинской комнаты» на 2 этаже здания, то время на одну жертву значительно возрастет.

Помимо проблем, связанных с нехваткой времени на расстрел пленных поляков, должны были начаться проблемы и с их размещением во внутренней тюрьме. Ведь часть привезенных могли не успеть расстрелять (если их расстреливали). И к ним ежедневно добавлялись новые жертвы.

Однако Токарев эту кризисную ситуацию не вспомнил, хотя во время допроса посетовал на тесноту в камерах. « Там, видимо, тесно было, так как камеры были небольшие и было их немного. Сами понимаете – 250 человек. Если по два метра, то необходимо 500 кв. метров. Да. Но как-то вмещались. Сам не видел. Ни в одной из камер с поляками не был. Не могу сказать». Как же в этом случае были размещены 494 человека второго этапа и все последующие? Вновь оказывается, что начальник УНКВД и в этой непростой ситуации был не у дел. Исходя из вышеизложенного, можно утверждать, что показания Токарева о массовых расстрелах во внутренней тюрьме по 250 человек за ночь недостоверны.

Кстати, если бы Токарев заявил, без уточнений относительно поименно-индивидуальной процедуры расстрела , что за ночь расстреливали 300—400 человек, то вопросов к нему не возникло бы. Подобное в НКВД имело место. Известен случай, когда два сотрудника НКВД в Сандармохе (Карелия, Медвежьегорский район) в январе 1938 г. за 4 часа расстреляли 450 человек. Однако расстрел в Сандармохе и расстрел польских военнопленных из Осташковского лагеря в Калинине весной 1940 г. нельзя сравнивать. В Сандармохе расстреливали заранее связанных и подготовленные к казни людей, непосредственно у могилы в лесу.