– Можно и так сказать, – согласился Кощей, глядя прямо перед собой. – Оставь меня, детка.

– Вот уж нет, – Женька замотала головой, рискуя растрепать новую прическу. – Давайте выкладывайте. Вам же надо высказаться. Ну не Артуру же, в самом деле.

– Мой друг погиб, – помолчав, признался Кощей, глядя в сторону. – На рассвете, пока мы веселились на балу, его повесили, а я ничего не сделал.

– Джонни? – с ужасом догадалась Женька. – Джонни Расстрига? Так он был приговорен?

В ответ Кощей кивнул, и девушка отстала.

До самого музея они ехали молча. Только когда коляска затормозила, Кощей улыбнулся, подавая руку племяннице. Сперва от его оскала хотелось удавиться, но прямо на глазах он вновь становился добрым дядей, который втирает дикой племяннице о достоинствах английской короны.

Пройдя довольно узкий холл, они оказались в огромном зале, сплошь уставленном экспонатами.

– Обрати внимание, золотко мое, – указал тростью Кощей, – именно в этих латах наш с тобой предок одолел злого супостата из Франкии, чем и заслужил благодарность Карла Третьего Хромого и был посвящен в рыцари!

– Вам совсем паршиво? – шепотом спросила Женька, делая вид, что с интересом таращится на сверкающие латы.

– Еще как! – в кои-то веки откровенно признался Кощей. – Ты, главное, марку держи и гордись собственным предком.

Он повысил голос, переходя к следующему экспонату.

– Вот эти доспехи принадлежали одному из поединщиков, присоединивших герцогство Адинея к нашему славному королевству.

Женька послушно восхищалась, переходя от витрины к витрине. Только тоска в глазах Кощея мешала ей в полной мере оценить величие Англии.

– И замечу, – вещал Кощей, – с тех пор как остров начал целиком принадлежать короне, ни один патриот не смеет противоборствовать правительству. Колонии просто в восторге от гуманных законов, и любое государство будет только радо стать вассалом столь знатной фамилии, как ныне правящая династия Лоуренсов!

– Дядя Максет, вы переигрываете, – зашептала Женька.

– Ты не понимаешь, детка, – продолжал Кощей, не слушая. – В нашей благословенной стране ради устранения воровства летят головы! Ни один уважающий себя человек не отправится на виселицу, он начнет честно работать и станет почетным гражданином! Он пойдет в армию ради захвата чужих земель! Слава королю! Мы раздвинем земли! Мы заставим всех пасть на колени! Мы искореним всех, кто думает иначе!

Не досмотрев экспозицию о рыцарях Круглого стола, Женька поволокла Кощея на выход, вещая о вреде пьянства, и, хотя швейцар в дверях восхищенно таращился на столь патриотично настроенного лорда, велела подать закрытый экипаж. Она втащила Кощея внутрь и захлопнула дверцу, предварительно отдав распоряжение, куда их, собственно, везти, и уже было собралась осведомиться, какого черта он творит, но не смогла.

По лицу Кощея, искаженному яростью и горем, катились крупные слезы. Самые настоящие. Он даже всхлипнул пару раз. Пусть зло, но вполне по-человечески. Так что весь путь до дома они проделали молча. Женька, правда, собрав всю свою отвагу, пересела поближе и сочувственно сопела, но разинуть рот не посмела.

– Артур! Это мы! – крикнула она, едва карета остановилась, и гораздо спокойнее обратилась к Кощею: – Пойдемте, дядя Максет, напьемся, что ли. Или в шашки сыграем.

– Джонни был моим другом, – были первые слова Кощея за всю дорогу. – Он знал, кто я.

Голос его звучал тяжело и глухо.

– И я не помог.

– Вы не знали, – робко сказала Женька.

– Я просто не подумал. Был слишком занят. Ладно, идем, детка.

Расплатившись с кучером, они прошли в дом, и Кощей сразу поднялся к себе в кабинет.

Спустя несколько минут Артур отнес туда графин водки. Через час еще один. Когда понес третий, Женька рискнула проскользнуть следом, просто проверить, как там дядя Максет.

Кощей сидел в кресле, закинув ноги на стол, и пялился в окно. Он даже не переоделся, только скинул сюртук, расстегнул рубашку и разулся.

– О! Детка пришла, – констатировал Кощей, даже головы не повернув, и опрокинул стопку. – А я вот тут расслабляюсь. Будешь?

– Давайте, – рискнула Женька.

Кощей взял вторую стопку, дунул в нее и заглянул внутрь одним глазом, проверяя на чистоту. Решил, что сойдет, и плеснул водки.

Жидкость обожгла горло, и Кощей с легким интересом наблюдал за кашляющей Женькой, затем сообразил, перегнувшись через стол, сунуть ей в рот кусочек сыра.

– Жуй, – велел он.

– Давайте лучше в шашки сыграем, – хватая ртом воздух, выдавила Женька.

– Не вижу смысла, – пьяно усмехнулся Кощей. – Играешь ты скверно, а что нужно, я еще на первом графине обдумал.

Он приподнял графин, сфокусировал взгляд на уровне жидкости и задумчиво поправился:

– А может, на втором. Не помню. Оно и не важно.

Звякнув, графин вернулся на поднос, а Кощей вновь уставился в окно.

– Еще будешь? – осведомился он через пару минут.

– Хватит, – поспешно отказалась Женька. У нее и так после первых пятидесяти граммов плыло перед глазами.

– Вот и хорошо, – кивнул Кощей, разливая на двоих. – Пей.

Он приподнял стопку в знак приветствия, выпил и дотянулся до портсигара.

– Будешь?

– Угу.

С трудом прикурив, Женька выпустила струйку дыма и спросила:

– У нас поминки?

– О да, – Кощей с пьяной многозначительностью поднял палец и наставительно произнес: – Никто, кроме нас, не догадается искренне помянуть беднягу. Он славно жил, паршиво умер и оставил после себя память в записях морга. Рассказать тебе, как однажды Джонни Расстрига обокрал монастырь кармелиток?

– В другой раз, – решила Женька.

– Как знаешь, – Кощей в одиночестве хлопнул стопочку, закурил и выпустил семь колечек дыма, наблюдая за их полетом.

– Может хватит, дядя Максет? – осторожно начала Женька.

– У всех женщин в мозг встроен такой специальный звоночек, – сообщил Кощей, продолжая наблюдать за колечками.

– Чего?

– Говорю, что у всех женщин в мозг встроен звоночек! – повысил голос Кощей. – Который начинает звенеть, как только женщина видит, что мужчина отдыхает! При запахе алкоголя звоночек превращается в набат, а женщина в мегеру! Слышь, детка, ты стала мегерой. Надо было тебе пива наливать.

– Но вы пьяны! – обиделась Женька.

– Кто, я? – искренне удивился Кощей, подумал и встал.

Его слегка покачивало, но держался он вполне уверенно. Правда, за спинку кресла. Совладав с ногами, Кощей отпустил спинку и встал лицом к Женьке.