Мысль эта так понравилась ему, что он решил немедленно испытать свои силы. Благо, имелось еще одно дело, в котором отлагательства были нежелательны, а необходимая волшба была знакома Упряму только в основных чертах.

Он спустился в спальню Наума, к зеркалу, и достал из-за пазухи брошь княжеского гонца.

Чтобы ощутить человека издалека, через вещь, как он сделал это днем в кремле, нужно использовать свою внутреннюю силу. Чтобы высмотреть человека, тоже через вещь, используют силу обряда, взывая к мощи Мирового Древа. Причем если второй способ доступен, при наличии должных знаний, многим, то первому будущих чародеев обучают сызмальства, поскольку тут нужны опыт и постоянные упражнения.

Однако Упрям ставил перед собой иную цель, и помочь ему мог только третий способ, третий источник силы, позволяющий беречь внутреннюю и при этом не требующий ложных обрядов. Этому способу волшбы обучают в последнюю очередь, ибо заключается он во владении магическими предметами.

Способ этот весьма нелюбим знатными чародеями, ибо «делает таинство магии доступным самому последнему ослу», обожаем их учениками и в общем пользуется вполне заслуженной известностью. Конечно, в народе хождение имеют вещицы простенькие, вроде оберегов — в них вложено только по одному заклинанию. Сами же чародеи для своих нужд создают предметы многоцелевые, со многими вложенными чарами и возможностью принятия новых. Гладкое вязантское зеркало было как раз таким. Среди прочего оно позволяло не только найти и почувствовать человека на расстоянии, но и внушить ему какую-то мысль.

Было бы у гонца зерцало, подобное княжескому, и заботы бы не было: имея пряжку. Упрям помог бы птичке связаться с «петушком». Но тут-то и открывался простор для изобретения чар. Требовалось соединить знания о поиске людей со знаниями о внушении мыслей. И то и другое нужно было замкнуть на пряжке, причем, используя высокую отражательную способность зеркала желательно обойтись без призвания Четырех Соколов. Хотя срок запрета, определенный Востоком, давно истек, Упрям счел разумным поосторожничать и не дергать мудрую птицу. Лучше уж не злоупотреблять ее благосклонностью — мало ли когда нужда нагрянет.

Резная птичка в оправе зеркала сонно зашевелилась и приоткрыла глаз.

— А, это ты… Здравствуй.

— И тебе поздорову, — ответил Упрям, не отрывая глаз от бересточки, на которую наносил основу сотворяемого заклинания.

— Никак почаровать собрался? Чего посередь ночи-то? — Птичка заразительно зевнула.

— Да ты спи, спи, — успокоил Упрям. — Я тихонечко, не помешаю.

Птичка шевельнулась, будто устраивалась поудобнее, но сон уже не шел.

— А что хоть делаешь-то? Поведай, может, подскажу чего полезное.

— Да вот видишь, князь гонца послал к волхву Нещуру в Перемык, а волхв письмо Светораду отправить должен. Только ведь он птицу в Ладогу пошлет, а Светорад завтра здесь будет. Вот я и думаю, надо бы гонцу об этом рассказать, пусть волхв свою птицу почтовую в Дивный направляет.

Птичка задумчиво поскреблась и предложила:

— Если хочешь, я в Ладогу чирикну, Светораду все расскажешь. Он-то, поди, легко с Нещуром свяжется, они и договорятся ладом.

— Хорошо придумано, — кивнул Упрям, — Только Светорад зеркалу не доверяет.

— Это как? — Глаз птички открылся неожиданно широко.

— Ну, помнишь, как он днем со мной говорил? Явно опасался, что чародейный разговор с помощью других чар подслушать могут.

— Что? Меня — подслушать?! — всполошилась птичка. — Ай-ай-ай! Нехорошо-то как, я с подружками иногда тайком о таких вещах болтаю… Ах! — ошарашила ее новая мысль. — Так это что же получается: если правда, значит, мне теперь доверия не будет?! Ни мне, ни всем нам? Ой, беда-то какая, ай-ай-ай! Ой-ой-ой!..

Горе ее было таким неподдельно глубоким, что Упрям поспешил утешить птичку:

— Тише, тише, маленькая. Может, не все так страшно, может, я ошибся еще.

— Нет, — безутешно щебетала она. — Мне сердце подсказывает: правда, нас действительно подслушивали — чую, что правда…

— Если и так, думаю, не всякому это под силу, — нашелся Упрям, — А того негодяя, что осмеливается подслушивать разговоры чародеев, мы скоро поймаем. Но для этого мне нужна помощь.

— Какая? — оживилась птичка. — Говори, что нужно.

— Я сейчас возьму в руки вот эту пряжку, а ты найди человека, которому она принадлежит. Это и есть княжеский гонец. Потом надо будет внушить ему, чтобы Нещур связался со Светорадом. Как, осилишь?

— Мм, — задумалась птичка. — У него «петушка» нет? Так я и думала. А отражающая поверхность у него будет под рукой?

— Меч или нож, если он за ними ухаживает, как положено.

— Железо не годится, оно чары запирает, — заявила птичка.

— Ну, тогда лужа какая-нибудь. Дождь идет, их много должно быть.

— А вот это годится, хотя пузыри и помешают… ничего, пойдет. Эх, жаль, темновато, ну да справимся. Так, мне на какое заклинание настраиваться? Какой источник силы?

— Источник — ты сама, то есть все зеркало. А заклинание я сейчас придумаю.

— Что? — Птичка уставилась на Упряма, как на сумасшедшего. — Ты мои запасы силы хочешь коту под хвост пустить? С самодельным заклинанием — в тонкую вязь бытия?!

— А что такого? Ты посмотри — я все на пряжку сведу. Вот, я даже начертил.

Упрям показал нанесенный им на бересточку чертеж.

Птичка закашлялась и хрипло спросила:

— Это чего?

— Наглядное пособие, — немного обиделся Упрям, всегда считавший себя неплохим рисовальщиком. — Что непонятно? Гляди: вот я, вот пряжка, вот ты, а это гонец. Я беру пряжку и ощущаю гонца. Словами наваждения передаю тебе его образ, ты его находишь и отражаешь. Тогда я снова говорю слова — на сей раз внушения, но направляю его не на тебя, а опять на пряжку, на которой теперь держится образ гонца. Ты отражаешь внушенное на него — и дело сделано!

Птичка, близоруко щурясь, разглядывала «пособие» и кивала, вникая.

— Ясно… неплохо придумано, только у тебя двух стрелок не хватает. Нет-нет, чертить не надо, а то мы совсем запутаемся! Так, помечай: слова наваждения не годятся, с ними ты скорее внушишь мне все, о чем ни подумаешь. Взбредет тебе на ум княжна, или, скажем, девка твоя крапивная, с которой ты…

— С которой я… Да вы что все, с ума посходили?! У меня с ней ничего не было!

— Да? А Пикуля говорил… ну, неважно. Суть в том, что, какая мыслишка ни проскочит в голове — все на меня наведется и внушится. И отражу я тебе княжну или… или еще чего. И потом, на пряжку нужно отдельное заклинание — образ закрепить, иначе уйдет. Ты слово наложения знаешь?

— Знаю, это как охранные чары на дверях.

— Точно. Переделай на закрепление образа. А вместо наваждения… тут что-то вроде морока нужно.