Разумеется, у ордена были свои причины желать Венеции господства над всеми торговыми путями в Средиземноморье. Нам нужно было получить возможность беспрепятственно путешествовать до Леванта и обратно, поскольку уже тогда в распоряжении ордена находились секреты огромной важности… и они были спрятаны в заморских землях.

— Да, — пробормотал Браво, — Кипр, Сирия, Палестина…

— И не только там. Ты не упомянул южную оконечность Черного моря, не охваченную Византийской империей. Трапезунд.

Святой отец кашлянул, прочищая горло, нисколько, казалось, не смущенный тем, что его перебили.

— Совет показался венецианцам убедительным, и на протяжении четырех столетий они упорно добивались владычества над морями. В то время не существовало кораблей, приспособленных для длительной осады противника на море, так что они делали то, что умели делать: молниеносно атакуя, грабили чужие корабли и портовые города, в то время как их собственные суда благополучно добирались из порта в порт под надежной охраной.

Это мы предложили использовать мачты кораблей в качестве осадных башен. Константинополь был взят крестоносцами… Обладая недоступным прочим знанием о землях по ту сторону моря, орден помог братьям Николо и Маттео, отцу и дяде Марко Поло. Благодаря контактам в высокопоставленных кругах нам удалось узнать, что генуэзцы, перейдя на сторону греков, владевших Левантом прежде, замыслили отбить Константинополь. Мы убедили братьев Поло и многих других покинуть город. Те, кого мы не нашли и не успели предупредить, и те, кто не внял мудрому совету, были взяты в плен. С ними обошлись, как с пиратами: ослепили или отрезали носы…

Греки взяли Константинополь благодаря измене в стане противника. Менее чем через сотню лет история повторилась. Человек из свиты Давида Комнина, императора Трапезунда, предал своего господина, и город оказался под властью турок. В день падения Трапезунда мы забрали оттуда один из ценнейших тайников ордена.

— Все это крайне интересно, — снова перебил священника Браво, — но я здесь по делу, святой отец. Где…

Отец Мосто, присевший на краешек стола, вскочил и поднял ладонь.

— Послушай, Браверманн Шоу. Каждый раз, когда в наших рядах появлялся предатель, это выливалось в череду ужасных смертей, и орден надолго оказывался отброшенным назад. Каждый раз рыцарям святого Клемента удавалось согласно их чудовищному плану завербовать кого-то из членов ордена. Сегодня настал такой день. Но теперь само наше существование висит на волоске.

Твой отец был убежден в том, что орден предали; ты сам сказал это мне. Однако ты, вероятно, не знаешь о плане, согласно которому Декстер должен был вычислить изменника, чтобы мы могли допросить его, таким образом добраться наконец до того, кто стоит за всем этим, и уничтожить врага в его логове раз и навсегда…

— Допросить? — нахмурился Браво. — Уж не имеете ли вы в виду пытку?

— Для получения нужных сведений хороши любые средства.

Браво покачал головой.

— Отец никогда бы не дал согласия на то, чтобы мучить человеческое существо.

— Но все-таки этот план, порожденный отчаянием, предложил он сам, — ответил отец Мосто. — И все, включая — такова ирония жизни! — самого предателя, с ним согласились. Это война, Браверманн. Здесь, сейчас, в этот самый момент существуют только два возможных варианта. Жизнь или смерть. — Он махнул рукой в сторону двери. — Вот почему я вынужден настаивать, чтобы дальнейший разговор остался между нами.

Дженни вскочила.

— Я не предательница!

— Браверманн определенно верит в это. Но я не могу позволить себе такую роскошь. Я полон подозрений по отношению к любому, кто не является сыном Декстера Шоу.

— Но как я могу быть предательницей? — горячо возразила Дженни. — Все мы знаем, что это кто-то из внутреннего круга…

— …Возможно, заключивший союз с кем-то из стражей, охраняющих членов высшей ступени.

Браво бросил взгляд на священника.

— Вы сами верите в то, что говорите?

— Половина посвященных высшей ступени убита менее чем за две недели. Где же были их достойные защитники? — Отец Мосто покачал головой. — Сейчас не время полагаться на умозрительные доводы и якобы самоочевидные факты. Твой отец согласился бы со мной, Браверманн. И ты должен согласиться.

Браво, поднявшись со стула, молчал, обдумывая положение. Потом обернулся к Дженни.

— Пожалуйста, подожди за дверью.

— Браво, не думаешь ли ты, что…

— Я хочу быть уверен, что нашей беседе со святым отцом никто не помешает.

Ее лицо застыло; она коротко кивнула и вышла из комнаты, не взглянув на священника.

Когда они остались вдвоем, отец Мосто спросил:

— Ты доверяешь ей?

— Да, — в ту же секунду отозвался Браво.

— Полностью?

— Отец назначил ее моим стражем. Он сделал так, чтобы мы встретились…

— Да, верно. Твой отец… — Отец Мосто сложил вместе руки, сплетя пальцы. — Позволь мне кое-то рассказать тебе о твоем отце. Декстер обладал даром предвидения… Он не мог точно предугадывать будущее, нет, но… Никто из нас не мог понять, каким образом ему это удавалось, но довольно часто он, похоже, знал, к чему в конце концов приведет то или иное событие.

— Я уже слышал об этом.

— Если Декстер, как ты сам утверждаешь, привел тебя к Дженни, можешь быть уверен — это не просто так.

Браво пожал плечами.

— Просто она лучший страж.

— Не лучший. Но сейчас мы не будем это обсуждать. Даже если бы так оно и было, твой отец сделал это по другой причине. Он о чем-то догадывался или знал… Что-то должно было произойти в будущем, до которого, как чувствовал Декстер, ему не суждено было дожить.

Браво смотрел на священника во все глаза.

— Вы это серьезно?

— О, совершенно серьезно, уверяю тебя.

— Вот уж не подумал бы, что вы мистик.

— Я верую в существование добра и зла, в вечность духа, в миропорядок, заповеданный нам Господом. Мистики верят в добро и зло, в вечность духа, в существование высшего разума и установленного миропорядка… Полагаю, в самом главном мы не так уж далеко расходимся.

— Но с точки зрения церкви подобные мысли богохульственны.

— Полагаешь, теперь они должны сжечь меня на костре? Что ж, века три тому назад, возможно, так бы оно и случилось, — хмуро ответил отец Мосто. — Но обрати внимание: и служители церкви, и мистики соглашаются с тем, что в этом мире существует многое помимо человека и творений рук его. Я поддерживаю эту теорию, и ты должен прислушаться к ней. Где твоя вера, Браверманн?

Вопрос священника прозвучал эхом давешних слов Дженни, и Браво, захваченный врасплох, не знал, что ответить.