– Она не была увлечена. Я был безопасным, и ей не нужно было беспокоиться о своих реальных чувствах.

Джейн испустила долгий выдох.

– Столько лет прошло, а у тебя все еще паранойя. Если честно, я думала, что это ты гей.

– Откуда я мог знать? – сказал Джеймс. – Мы говорили о химии и книгах.

– А почему, как ты думаешь, я постоянно приглашала тебя в мою комнату?

Он пожал плечами:

– Я думал, ты не хотела уходить из своего общежития.

По непринужденности разговора Грейси сделала вывод, что эта тема обсуждалась уже не раз, за годы тема истощилась, но каждая сторона осталась при своем мнении. Но Грейси верила версии Джейн. На первом курсе Джеймс был все еще полным, и не нужно большого ума, чтобы догадаться, что он, вероятнее всего, не замечал тонких намеков девушки. Да что там, он бы, наверное, не заметил их даже сейчас. Грейси наблюдала за ним в общественных местах, и то, что она раньше принимала за равнодушие и надменность, в действительности оказалось недостатком проницательности.

Он был хорош собой, у него была отличная фигура и в нем чувствовалась скрытая сила личности, от этого у девушки возникало ощущение, что он видит ее насквозь. Когда люди говорили, он слушал, а когда говорил он сам, его слова попадали в самую суть. Грейси наблюдала это множество раз. Например, она видела, как бариста флиртовала с ним, когда он заказывал кофе. Как взволнованно подрагивали ее ресницы, когда она с ним говорила. Видела, с каким обожанием смотрела на него бывшая подружка, когда разговаривала с ним в том ресторане. Это происходило постоянно, а Джеймс, казалось, ничего не замечал. И Грейси вдруг абсолютно отчетливо поняла, почему все время их знакомства он не пытался к ней подступиться. Почему он даже ничем не намекал, что она его привлекает. Это было не от недостатка храбрости, как она тогда думала, нет, он искренне считал, что она не проявляет к нему интереса. Ему никогда не приходило в голову, что за ее враждебностью может скрываться влечение, потому что он все принимал за чистую монету. В отличие от мужчин, которые с детства были привлекательными, Джеймсу не приходило в голову, что женщины могут его разглядывать и бросать скрытые намеки, чтобы вызвать его интерес.

Грейси мило улыбнулась Джейн.

– Я догадываюсь, каково вам было. Я сама несколько месяцев пыталась его завлечь, и все было без толку.

Джеймс резко повернул голову в ее сторону.

– Что ты хочешь этим сказать?

Грейси пропустила его вопрос мимо ушей и продолжала смотреть на его друзей, а те в свою очередь смотрели на нее с любопытством и предвкушением.

– Боже праведный, мне пришлось самой предложить ему заняться сексом, прежде чем он наконец предпринял какие-то шаги.

Энн расхохоталась.

– Это очень похоже на Джеймса.

Грейси прислонилась к разделочному столу и, как бы образуя с женщинами свой замкнутый кружок, добавила:

– И даже тогда он отказался.

Джейн посмотрела на Джеймса как на сумасшедшего.

– Ты отказался?

– Да что с тобой не так? – одновременно с ней спросила Энн.

На лице Джеймса появилось выражение полнейшей растерянности.

– Я… ну… сейчас-то я с ней сплю. Может, это засчитается?

Наконец – наконец-то! – Грейси сумела вывести его из равновесия. Он даже стал заикаться! Грейси фыркнула и выпятила нижнюю губу в притворной обиде.

– Мне практически пришлось заставить его силой.

Джеймс ее ущипнул.

– Неправда. Ты меня на дух не переносила, и не притворяйся, что это было не так.

Грейси тяжело вздохнула.

– Вы же знаете, какой он. Такое впечатление, что с ним бесполезно играть в романтические игры.

– Для того, что действительно важно, у меня есть своя игра, – возразил Джеймс. В своем недовольстве он был просто очарователен.

Грейси улыбнулась двум женщинам лукавой довольной улыбкой.

– Да, правда. Вся эта выдержка и дисциплина приводит ни к чему иному, как к множественным оргазмам.

Джейн и Энн расхохотались, а Джеймс покраснел до кончиков ушей.

– В жизни не встречал другой такой невозможной женщины.

Грейси улыбнулась ему.

– Но серьезно, тебя бы устроил любой другой вариант?

Она провела рукой по щеке Джеймса, и выражение его лица смягчилось.

– Нет, ни за что на свете.

И вот тут-то Грейси, которая балансировала на самом краю обрыва, упала.

– Боже правый! – простонал Джеймс, двигаясь в Грейси мощными толчками и содрогаясь в экстазе.

Все началось с поцелуя. Простого прощального поцелуя, который превратился в пылкий. Потом в лихорадочный. Потом в отчаянный. И вот теперь дело кончилось тем, что Джеймс брал Грейси прямо в холле, прижав к двери, а ее сумки упали к их ногам. Все его тело содрогнулось. Она сжимала его плоть внутренними мускулами, беря от него все. Он ударил кулаком по дверному косяку и забылся в ней, у него помутилось в глазах.

Этот уикенд был как калейдоскоп, в котором смешались секс, разговоры и «Доктор Кто». Для них обоих не существовало ничего, кроме них. И вот он закончился.

– Джеймс. – Голос Грейси, тихий и хрипловатый, был полон такой нежности, что сердце Джеймса сбилось с ритма. Ее пальцы запутались в его волосах. Касаясь губами его губ, она прошептала: – Мне нужно ехать.

Он быстро провел языком по влажной плоти ее рта, припухшей от его поцелуев.

– Я знаю.

В подтверждение того, что ей не хочется уезжать, она притянула его к себе ближе, ее тело все еще трепетало. Джеймс крепко обнял ее. Никогда еще он не чувствовал ничего подобного по отношению к женщине и не очень понимал, что с этим делать. Единственное, о чем он был способен думать, это когда они встретятся в следующий раз.

– Я буду в Ривайвле через две недели, на День благодарения.

– До этого, кажется, еще целая вечность.

Грейси закрыла глаза и откинула голову назад, упершись затылком в дверь. Ее губы припухли, волосы были растрепаны, щеки порозовели. И она была так великолепна, что Джеймсу хотелось взять ее снова. Прямо здесь. Прямо сейчас.

– Я не уверен, что смогу продолжать и дальше вот так.

Слова сорвались с его губ раньше, чем он хотя бы осознал, что собирается их произнести. Ресницы Грейси затрепетали, глаза открылись. Она напряженно застыла.

– Что ты имеешь в виду?

Джеймс провел рукой по ее шее, лаская большим пальцем линию челюсти.

– Мне нужно видеть тебя чаще, чем на уикенд.

Грейси глубоко вдохнула, потом спросила на выдохе:

– Как?