Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Могу, — задумчиво ответил Гадор. И тут его тоже осенило. Он уставился на меня и коротко бросил: — Ты гений, супруга моя.
Я скромно потупила глаза, мне в очередной раз было очень приятно. Но теперь пережить все это волнение точно придется, вздохнула я про себя.
— Если мы думаем одно и то же, конечно… — тихо сказала я.
— Я думаю, что я могу временно сам ослабить защиту. Тогда эти гады, лишившие меня… нас, проклятье! — заметят это. И нанесут свой удар. В последний момент, видя атаку на свой разум, я выставлю защиту щитом — и отслежу при этом, откуда исходит воздействие.
— А если не успеешь?! — подняла на него глаза я. — А если не успеешь поставить щит? Что тогда?
— Тогда мой разум превратится в месиво, дух покинет тело. А ты станешь вдовой. Могу заранее написать завещание, чтобы ты точно не осталась без «выходного пособия», — жестко усмехнулся Гадор. — Ты в любом случае окажешься в выигрыше.
— Но ты же не думаешь, что я… придумала это с расчетом на такой исход?! — изумилась я в ответ на его циничное высказывание.
Если Гадор хоть на секунду так обо мне подумал — даже разговаривать с ним дальше не буду!
Придется общаться жестами!
— Нет?! — криво улыбнулся Гадор. — Ты не желаешь такого исхода, милая супруга? Кто-то совсем недавно хотел от меня избавиться…
— Нет! — вспыхнула я. Это он меня проверяет, что ли?! Ну он у меня получит! — К тому же, если ты погибнешь, то первое, что сделают гады — убьют меня. Или возьмут в плен и заставят предсказывать будущее на их благо! Мне со всех сторон не выгодна твоя смерть!
— Да?! — снова хмыкнул Гадор. Резко подошел, наклонился, хищно поставил руки на ручки кресла, в котором я сидела. Приблизил свою мужественную мордочку ко мне, обжег дыханием. Ах… этот жар. Эти жестко-бархатные нотки! — А я думаю, что ты… волнуешься за меня. Уже не мыслишь своей жизни без меня. Я стал тебе небезразличен. Наша ночь и наши дни… очаровали тебя, моя маленькая умная жена… — понизив голос прошептал он мне в губы.
Паразит! Он что, хочет, чтобы я призналась, насколько я теперь к нему неравнодушна?! Первая?
Ну уж нет!
Я девушка приличная. Первая в любви не признаюсь!
Отстраниться было некуда, поэтому я выдохнула также — ему в губы:
— А тебя, хочешь сказать, они не очаровали?!
— Хм… — видимо, такой прямой вопрос оказался неожиданностью для Гадора. Он отпрянул и снова сложил руки на груди.
А я ждала его ответа… пожалуй, как приговора. Вспомнилось, как недавно я поставила себе программу максимум. Спровоцировать Гадора признаться мне в любви. При этом понятия не имела, как это сделать.
Мучительную для меня минуту Гадор молчал.
Потом снова хмыкнул. Потом улыбнулся. Подошел и опять навис надо мной. Твердая сильная рука легла мне не щеку.
Приятно так, ласково, бережно. Без всякого цинизма!
Ууу… И аромат страсти немного просочился через стену наших с ним решений.
— Милая моя Анечка, я ведь знаю, что ты хочешь услышать. Что ты хочешь, чтобы я сказал, — проникновенно произнес он. В голосе не было насмешки или иронии. А в глазах светилась теплая… ласка. Сейчас он словно бы гладим меня взглядом (от безысходности, наверно, особо-то гладить руками нельзя, чтоб не возбудиться!). — Но я понятия не имею о любви. Что именно вы этим словом называете, о чем пишете сказки. Но… с тобой я … — он на мгновение отвернулся, словно следующая фраза требовала от него внутренних усилий, — …я как-то ожил. Появилось что-то еще, кроме Академии и целого мира. Этого достаточно.
Нет, недостаточно, хотела сказать я! Слишком туманно и непонятно.
Но не сказала.
Потому что он поймал мой взгляд, и я залипла. «Понимаешь?» — спрашивали его глаза.
И да, тогда Гадор впервые стал мне намного понятней.
Суровый, строгий, но всегда готовый защитить. Развлекающийся тем, что считает смешным или ироничным.
Почему? Потому что за слоем ласки, обращенной на меня, в его глазах стояло одиночество.
Одинокий дракон, чьи интересы были лишь области магии, управления Академией. Спасения мира. Одинокий — потому что он стоит на много ступеней выше всех не-драконов вокруг. А для равных — других драконов — он непонятен со своим равнодушием к сокровищам и азартным играм.
Он один. Совсем один. В жесткой деловой жизни «главного начальника».
А сейчас появился кто-то еще. И что-то еще. Это что-то — живое чувство внутри. А вызывала его я.
А, значит… это его признание намного ценнее, чем все слова любви, что он мог бы сказать.
Этого и верно достаточно.
Ну пока достаточно.
Потом еще доработаем, подумала я.
— Я поняла, — сказала я искренне и накрыла его руку на моей щеке своей ладонью.
Гадор вздернул меня на ноги и поцеловал, страстно, но явно стараясь не довести все до точки кипения.
— Будущее сможешь посмотреть? Как этот вариант повлияет на него? Или слишком устала? — совершенно другим тоном — деловым — спросил он, когда поцелуй закончился.
— Посмотрю, конечно. Конфеты только принеси, — улыбнулась я.
Впрочем, немного конфеток было в вазочке на столике, и Гадор просто принес мне эту вазу.
— Ага, шейшас, тока прошую… — сказала я, закрыв глаза.
Ого! На этот раз варианты будущего сменяли друг друга быстро. В считанные доли секунды я увидела оба.
Первый — все получилось, Гадор сосредоточенно смотрит в точку, потом обращается к кому-то стоящему рядом (не ко мне):
— Есть! Полетели!
И целая группа из трех черноволосых драконов взвивается в небо с нашего балкона. То есть он выжил и засек гадов!
Второй. Гадор хватается за голову, несколько секунд его мощный разум борется с атакой. Борется, но вскоре он бледнеет, падает, и весь «экран» вновь закрывает его безжизненное лицо.
И вероятность этого — я как-то легко и точно ощутила — не меньше пятидесяти процентов!
Как та вероятность встретить на улице динозавра, знаете? Пятьдесят на пятьдесят: встретишь или не встретишь.
Я вздрогнула и распахнула глаза.
— Нет, нельзя! Там вероятности равны! Мы не можем так рисковать твоей жизнью!
— Нет можем! — рявкнул Гадор. — И… ешь еще конфетку, на тебе лица нет.
В тот же миг он схватил меня за запястье, чтобы оказать свое лечебное воздействие.
Вот ведь дура! И ведь сама придумала, сама предложила, подумала я. Хотелось разреветься. Но, пожалуй, для одного дня слез было уже более, чем достаточно.
— Но я очень ценю, что ты так НЕ хочешь меня потерять, — тихо сказал Гадор. И взял меня на руки.