Мехмет вернулся и поставил на стойку перед ними чашки с кофе.

– Спасибо за помощь, Мехмет, – произнес Харри. – Мы бы потратили целый день на то, чтобы найти переводчика с турецким языком.

Мехмет пожал плечами:

– Я чувствую, что должен помочь. Ведь Элиса приходила сюда перед смертью.

– Мм… – Харри уставился в чашку с кофе. – Андерс?

– Да? – Голос Андерса Виллера прозвучал радостно, возможно оттого, что Харри впервые назвал его по имени.

– Можешь пойти взять машину и подогнать ее к входу?

– Да, но она ведь стоит…

– А я подойду.

Когда Виллер вышел за дверь, Харри сделал глоток кофе.

– Это не мое дело, но у вас что, проблемы, Мехмет?

– Проблемы?

– У вас нет криминального прошлого, я проверял. А вот у парня, который был здесь и убрался, как только заметил нас, есть. И хотя он со мной не поздоровался, мы с Даниалом Бэнксом старые знакомые. Вы у него в когтях?

– Что вы имеете в виду?

– Я имею в виду, что вы недавно открыли бар и в вашей декларации написано, что ваше состояние равно нулю. Бэнкс специализируется на одалживании денег таким, как вы.

– Таким, как я?

– Тем, кому отказали в банке. То, чем он занимается, незаконно, вы знаете это? Ростовщичество, статья двести девяносто пятая Уголовного кодекса. Вы можете подать на него заявление и избавиться от него. Позвольте мне помочь вам.

Мехмет посмотрел на голубоглазого полицейского. Потом кивнул:

– Вы правы, Харри…

– Хорошо.

– …это не ваше дело. Кажется, ваш коллега уже ждет вас.

Он закрыл за собой дверь больничной палаты. Жалюзи были опущены, и внутрь попадало совсем немного света. Он положил букет цветов на тумбочку у изголовья и посмотрел на спящую женщину. Она казалась такой одинокой в своей кровати.

Он задвинул шторы, сел на стул у кровати, достал из кармана пиджака шприц и снял колпачок с острия. Он взял ее руку. Посмотрел на кожу. Настоящая кожа. Он обожал настоящую кожу. Ему захотелось поцеловать ее, но он знал, что должен держать себя в руках. План. Держаться плана. И он воткнул острие шприца в руку женщины. Почувствовал, как жидкость потекла, не встречая сопротивления.

– Вот так, – тихо прошептал он. – Теперь я заберу тебя у него. Теперь ты моя. Только моя.

Он до конца продвинул поршень, глядя, как темное содержимое исчезает, вливаясь в женщину. Наполняя ее чернотой. И сном.

– В Полицейское управление? – спросил Виллер.

Харри посмотрел на часы. Два. Он договорился встретиться с Олегом в больнице через час.

– В больницу «Уллевол», – сказал он.

– Вам плохо?

– Нет.

Виллер подождал, но, поскольку продолжения не последовало, включил двигатель и поехал.

Харри смотрел в окно, размышляя, почему он никому ничего не сказал. Он должен был рассказать Катрине, конечно из практических соображений. Помимо всего остального. Нет, почему?

– Я вчера загрузил Отца Джона Мисти, – сказал Виллер.

– Зачем?

– Наверное, потому, что вы посоветовали.

– Правда? Тогда это хорошо.

Больше ничего сказано не было, пока они плавно не влились в поток машин, движущихся по улице Уллеволсвейен мимо собора Святого Улава и улицы Нурдала Брюна.

– Остановись у той автобусной остановки, – попросил Харри. – Я вижу знакомую.

Виллер затормозил и свернул вправо у остановки, где толкались подростки, у которых, судя по всему, только что закончились занятия. Школа «Катта», да, сюда она и ходила. Она стояла немного поодаль от болтающей толпы, лицо ее закрывали волосы. Не имея никакого конкретного плана разговора, Харри открыл окно и прокричал:

– Аврора!

По телу длинноногой девочки прокатилась дрожь, и, как испуганная антилопа, она побежала прочь.

Харри сидел и наблюдал за ней в зеркало заднего вида. Она бежала по улице Уллеволсвейен к собору.

– Вы всегда производите такое впечатление на юных девушек? – спросил Виллер.

Харри отметил, что она бежит в направлении, противоположном потоку, в котором они сюда ехали. Ей даже не пришлось задумываться, потому что она все взвесила заранее. Если убегать от человека, приехавшего на машине, надо бежать в направлении, противоположном движению автомобиля. Но что это означало, он понятия не имел. Возможно, какой-то подростковый страх. Или фаза, по выражению Столе.

Движение на Уллеволсвейен рассосалось.

– Я подожду в машине, – сказал Андерс, останавливаясь у входа в корпус три на больничной территории.

– Это займет какое-то время, – ответил Харри. – Может, тебе лучше подождать в комнате для посетителей?

Андерс, улыбаясь, покачал головой:

– У меня плохие воспоминания о больницах.

– Мм… Мама?

– Как вы узнали?

Харри пожал плечами:

– Это должен быть очень близкий тебе человек. Я тоже потерял маму в больнице, когда был маленьким.

– В этом тоже был виноват врач?

Харри покачал головой:

– Ее нельзя было вылечить. Поэтому вину я принял на себя.

Виллер криво улыбнулся:

– А в случае с моей мамой был самопровозглашенный бог в белом халате. Поэтому ноги моей там не будет.

Заходя в здание, Харри обратил внимание на человека с букетом цветов у самого лица, потому что, вообще-то, обычно видишь, как цветы несут в больницу, а не на улицу из больницы.

Олег ждал его, сидя на диване. Они обнялись под тихие разговоры окружающих их пациентов и посетителей и шорох без интереса просматриваемых старых журналов. Олегу не хватало всего пары сантиметров, чтобы быть одного роста с Харри. И случалось, Харри забывал, что мальчишка уже совсем вырос и что он на самом деле мог бы выигрывать у Харри соревнования в беге.

– Они сказали еще что-нибудь? – спросил Олег. – О том, что с ней и опасно ли это?

– Нет, – ответил Харри. – Но, как я и говорил, тебе не стоит слишком волноваться, они знают, что делают. Ее ввели в кому и постоянно контролируют. Понятно?

Олег открыл рот. Потом закрыл его и кивнул. И Харри увидел, что Олег понял: Харри защищает его от правды. И позволил ему сделать это.

К ним подошел медбрат и сообщил, что они могут пройти в палату.

Харри вошел первым.

Жалюзи были опущены.

Он подошел к кровати и посмотрел на бледное лицо. Казалось, она где-то очень далеко.