Впрочем, кроме платы, стражникам больше ничего от нас не потребовалось, и это настораживало: в благопристойных городах всегда спрашивают, кто и с какой целью вступает в ворота. Конечно, нет никакой уверенности, что чужак назовёт настоящее имя, но видимость порядка соблюдается. Кроме того, в поселениях, где Наблюдательные дома полностью укомплектованы служками и Звеньями, врать всегда себе дороже. Здесь же… Властям нет никакого дела до безопасности?

К тому же пара фраз, которыми перекинулись люди, призванные охранять свой город, и вовсе чуть не сбила меня с шага:

— А мужики-то не просты.

— Ага. При одном даже ножа нет.

Обычно всё происходит ровно наоборот, и стража настойчиво интересуется, зачем тот или иной человек пытается пронести оружие, и если местные законы позволяют, то взимают дополнительную плату либо отказывают во входе, а тут как раз отсутствие средств защиты и нападения вызвало у стражей полууважение-полузависть. Получается, каждый обитатель вольного города Грента вооружён до зубов? И если кто-то приходит сюда с голыми руками, значит, он заведомо уверен в своих силах? Правда, у меня руки совсем уж голыми не были: прихватил из смотрительского дома посох, принадлежавший моему предшественнику. Было огромное желание обзавестись и чем-то стальным, но времени пошарить по Долу не хватило, да и, боюсь, дольинцы не поняли и не одобрили бы мою тягу к орудиям нападения и защиты.

А вот при Натти нож был. Не шибко большой, не шибко страшный, зато вселявший некоторую уверенность, что в потасовке мы погибнем не самыми первыми.

— Слышал, что говорили стражники? — спросил я, стараясь не повышать голос сильнее необходимого, а потому тщательно выбирая паузы, во время которых гул городских улиц становился немного тише.

— А они что-то сказали? — рассеянно нахмурился мой спутник.

— Да. Назвали нас с тобой непростыми.

Натти оглянулся на ворота, от которых мы уже удалились на слишком большое расстояние, чтобы можно было ясно различить выражения лиц городских привратников.

— С чего это?

— Потому что не заметили при нас оружия.

Рыжий тут же поспешил нащупать рукоять ножа и убедиться, что он никуда не делся.

— Ты так не шути! Я уж думал, мою ногтечистку кто стянул.

Он или придуривался, или в самом деле не понял, о чём идёт речь.

— Ты бывал здесь раньше?

— Да заходил как-то.

— Это спокойный город?

Вопрос прозвучал глупо, но на него ответили со всей серьёзностью:

— Как и наш Дол. Ты его трогать не будешь, и он на тебя не кинется.

Хм. А ведь я собирался именно что потрогать. Легонько-легонько. Только не знаю пока, за какое место.

В любом другом городе я бы сразу пошёл в Наблюдательный дом, показал свой знак и потребовал содействия. Может быть, грубо, может быть, улещивая. Неважно. Но если бы мне и отказали, то не впрямую, а отговариваясь нехваткой времени, тупостью бездельничающих служек и прочими причинами, по которым обычно не можешь добиться от дарственников необходимых сведений. А что делать здесь? Вольный город не знает Цепей и, скорее всего, посмотрит на моего жука не менее косо, чем на какое-нибудь Звено, даже самого драгоценного металла. Всё, что я могу сделать, это попросить. Кого-то.

— Кто здесь всем заправляет? Знаешь? Или главного вовсе нет?

Натти задумчиво посмотрел на уходящие вверх стены домов, тисками сжимавших улицу.

— Как не быть. Всюду есть главный.

Это радует. Но ничего не объясняет.

— А где его искать?

— Так в управе, где ж ещё, — бесхитростно ответил мой помощник и уверенно свернул на ближайшем перекрёстке направо.

Управа располагалась вовсе не там, где положено находиться главному городскому дому в добропорядочных городах. То есть не на площади, а в лабиринте переулков. Впрочем, удивляться не пришлось: самая большая и единственная площадь Грента была запружена торговым людом, разворачивающим свои временные лавки и, разумеется, не заботящимся о тишине. А вот чуть подальше, там, где улочки становились совсем узкими, царил благословенный сонный покой, и в такой обстановке вершить управные дела, несомненно, было намного удобнее.

Охранники не встретились нам ни при входной двери, ни при внутренних, и результат увиденного снова поставил меня перед нелёгким выбором из двух вариантов. Либо здешний люд благочестив настолько, что нет никакой нужды защищаться от возможных дурных помыслов и умыслов, либо охранять нечего и некого. Первое утверждение отметалось сразу, ибо там, где много оружия, никогда не бывает долгого мира, а второе приводило к неприятному выводу: я не найду здесь того, кто мне нужен. Но попробовать всё равно стоило.

Первый встреченный в управе человек оказался невзрачным и ничтожным, как и любое существо, обречённое жить среди бумаг, но изо всех сил делал вид, будто если и не самая важная здесь птица, то далеко не последняя. По крайней мере, выдержал минутную паузу после того, как мы вошли в дверь, и только потом поднял глаза от убористого текста на негнущемся листе бумаги.

— Чем могу служить?

— А чем сможете? — переспросил Натти, введя тем самым служку в некоторое оцепенение.

— Я лишь веду записи о… — начал было оправдываться тот, но вовремя спохватился: — Что вам угодно?

Я поспешил ответить сам, пока мой спутник не усугубил положение:

— Определённые сведения.

На меня посмотрели хорошо знакомым мне взглядом, не вопрошающим, а напоминающим, что для осуществления каждого действия нужно своё право. Я раздвинул складки накидки, любезно одолженной Натти, и показал глянцевую спинку жука:

— Моим заботам вверен Блаженный Дол.

Служка кивнул, показывая, что принял во внимание мои регалии. Впрочем, почтения в его поведении не прибавилось ни на каплю, и я невольно пожалел, что не позволил рыжему выдать на свет божий ещё пару каверзных фраз.

— А для того чтобы мои усилия не оказались зряшными, мне нужно кое-что знать.

Конечно, проще всего было сразу завести разговор о деньгах, но человек, едва виднеющийся из-за стола, заваленного бумагами, явно мог стать всего лишь посредником в переговорах с кем-то по-настоящему сведущим, а мне было жаль терять время. Да и платить лишние деньги тоже не хотелось. Хотя…

Мой запрос мог быть успешно исполнен и мелкой сошкой, главное, чтобы она имела доступ к нужным бумагам. Так будет и проще и быстрее.

— И что же именно вам нужно?

— Немногое. Цены.

Маленькие глазки служки сузились ещё больше:

— Цены?

— Да. Сколько в среднем платили за какой товар в прошлые вёсны. Скажем, за пять прошедших лет. Не думаю, что это дарственная тайна.