* * *

– Мы оторвались? – задыхаясь от бега, шепнула Тета. У нее тряслись колени, и шикарный белый мех на ее шали был заляпан грязью.

– Думаю, да. – Мемфис посмотрел на истерзанную книгу в своих руках и горько вздохнул. – Мистер Эндрюс меня убьет.

– По крайней мере теперь тебе есть, о чем написать, – заметила Тета и засмеялась. Это был жизнерадостный переливчатый смех, составлявший разительный контраст с ее измученным видом. Вся ее напускная холодность исчезла. Они вдвоем впали в состояние эйфории от побега, едва не кончившегося провалом, и теперь стояли на углу Седьмой авеню, смеясь и радуясь удаче, как дети под елкой в Рождество. Откинув голову назад, Тета подставила лицо легкому ветру. В этот момент она была так прекрасна, что Мемфису захотелось, чтобы их бегство не прекращалось, лишь бы она осталась рядом.

– Поэт, все в порядке? Тебе будто транквилизатор вкололи.

Мемфис улыбнулся и раскинул руки в стороны.

– Ты о чем? Я бодрее всех на свете.

– Тогда пойдем поглядим, что там случилось.

Они пересекли улицу и прошли квартал, найдя укромный переулок, из которого хорошо просматривалась вся заварушка в клубе. Сирены наперебой завывали у крыльца, и полицейские вагоны выстроились в длинную линию. Под взглядами зевак полицейские под руки выводили неудачливых посетителей. Приехала пресса, то и дело сверкали вспышки, и даже издалека они могли почувствовать запах магнезии.

– Папе Чарльзу это очень не понравится, – заметил Мемфис. – Он щедро платил копам, чтобы они не лезли в его клубы. Надеюсь, что с твоими друзьями все в порядке.

– Я тоже, – призналась Тета. Она так и не выпустила из рук сумочку Эви. – Думаю, мне стоит поспешить домой и узнать, выбрались ли они.

Мемфис почувствовал, как у него сжалось сердце. Он не хотел, чтобы этот вечер кончался.

– Давай я вначале угощу тебя чашкой горячего кофе, если ты не против. Он нам сейчас очень не помешает.

Тета улыбнулась милой, почти застенчивой улыбкой.

– Спасибо, Поэт. Но мне нужно соблюдать режим – красота превыше всего.

Мемфис хотел сказать что-нибудь забавное вроде «Зачем? Ты и так самая красивая в этом городе», но понял, что это уже будет флирт. А флиртовать с этой девушкой он не хотел. Он просто хотел узнать ее получше. Но волшебство и очарование их бегства не могло длиться вечно.

– Надеюсь, что увижу тебя сегодня во сне, – сказал он. – На той дороге.

Улыбка Теты поблекла совсем чуть-чуть.

– Тогда мне уже не будет так страшно.

Тем временем у клуба полицейские рассадили задержанных в очередной машине, похлопали по дверям, и та уехала в участок. Улицы кишели сочувствующими, зеваками и праздношатающимися. Тета протянула ему руку.

– Благодарю за наше отважное бегство, Поэт.

Мемфис пожал руку Теты, восхитившись нежностью ее кожи.

– С тобой я готов на такое бегство в любое время, Креольская принцесса.

Тета поспешила к метро. Оглянувшись на углу, она увидела, что Мемфис стоит на месте и смотрит ей вслед. Он смотрел на нее совсем не так, как зрители на шоу или повесы на улице. Ей не было неприятно, не хотелось спрятаться от его взгляда, напротив, она почувствовала, что сейчас по-настоящему живет.

– Эй, Поэт! – крикнула она. – Тета!

– Что? – прокричал он в ответ.

– Меня зовут Тета!

Между ними двинулась толпа, и кто-то обхватил Мемфиса сзади. Он пружиной обернулся назад, готовый постоять за себя. Гэйб засмеялся, развел руки и отступил, показывая, что сдается.

– Спокойно, братец. Это всего лишь я. Ты можешь поверить в то, что копы сделали рейд на клуб? Кто-то пытается прижать папу Чарльза. Я вышел на улицу, чтобы курнуть, как раз перед этим. Иначе бы меня уже увезли в одной из этих машин. Мемфис, ты меня вообще слушаешь?

Мемфис повернулся к нему спиной и, вытянув шею, стал всматриваться в толпу, надеясь увидеть Тету. Но ее уже и след простыл. Как же он теперь найдет ее? Гэйб за его спиной болтал со скоростью тысяча слов в секунду, но Мемфис его не слышал. Вся вселенная перевернулась для него. Все будущее, весь смысл слились для Мемфиса в одной точке на системе жизненных координат, и у нее было имя: Тета.

* * *

Когда Мемфис тихонько прокрался в дом, он вошел в спальню и увидел Исайю, стоявшего у кровати в полосе бледного света луны. Казалось, он смотрел куда-то в темноту, его голова едва заметно подрагивала.

– Привет, снеговик! Ты чего не спишь? – Мальчик не отвечал. – Исайя! Все в порядке?

У Исайи затрепетали веки и стали закатываться глаза, так что были видны только белки.

– Седьмое жертвоприношение – это месть. Наставление еретиков в Храме Соломоновом. И будут они очищены огнем и кровью.

– Исайя? – в ужасе прошептал Мемфис. Слова брата заставили его похолодеть от страха.

– Освящайте свою плоть и готовьте свои жилища, чтобы встретить его. – Исайю заколотило в лихорадке.

Мемфис схватил его за руки. Что делать? Бежать к Октавии? Звать врача? Он не знал.

– Исайя, о чем ты сейчас говоришь? – прошептал он.

– Они уже идут. Время настало.

– Исайя, очнись. Тебе просто снится кошмар. Проснись, я сказал!

Исайя рухнул, как подкошенный, на руки брата. Все его тело безвольно обмякло. Веки закрылись, будто мальчик погрузился в нормальный, здоровый сон. И вдруг он опять дернулся, выпрямился и широко раскрыл глаза. Затем посмотрел прямо в лицо Мемфису, и его затрясло. Задыхаясь, он прошептал:

– О, мой сын, мой сын! Что же ты наделал?

Исайя закачался, Мемфис успел подхватить его и положил брата в свою кровать. Тот сразу же принялся сонно посапывать, будто ничего не случилось.

Дрожа от страха, Мемфис присел на край кровати. Будучи не в состоянии успокоиться, он просто наблюдал, как мерно поднимается и опадает грудь брата во сне, до тех пор, пока первые лучи рассвета не заполнили комнату слабым, молочно-белым светом. Откуда Исайя узнал? Ведь никто не слышал этого, кроме Мемфиса. Все произошло во время того, как он впал в транс, тщетно пытаясь исцелить больную маму. В ином мире, на границе между явью и сном, он видел ее дух, печальный и напуганный. Она тянула к нему руки, когда его затягивала тьма, и словно пыталась предупредить.

О, мой сын, мой сын! Что же ты наделал?

Юджин Мэриуэзер вошел в красивое белое здание масонской ложи на Восточной 23-й улице под грохотание надземки и поднялся по каменной лестнице на третий этаж, в свой небольшой кабинетик. Только что он с удовольствием поужинал вместе со своими Братьями: на встрече они обсуждали перспективы организации нового благотворительного фонда. Включив зеленую настольную лампу, Юджин принялся писать коммерческое предложение, чтобы потом передать его на рассмотрение Досточтимому Мастеру.