Света очень серьезно посмотрела на друга и повторила:

– Я хочу его найти.

– С отпечатками я закончил. – Дрозд бережно выложил на стол кусочки скотча. – Осталось снять твои, и можно сравнивать. Только давай у меня, ага?

Света кивнула. Ей и самой было неприятно оставаться в осиротевшей квартире.

Вернувшись к Дрозду, они сняли отпечатки Светиных пальцев и сравнили их с теми, что нашли на окнах и зеркале. Как она и ожидала, все они принадлежали ей, кроме двух. Дрозд готов был торжествовать победу, но Света очень быстро вернула его к реальности, сняв его собственные отпечатки. Выяснилось, что за зеркало хватался именно Дрозд.

Света и не сомневалась в этом. Возможно, убийца плохо стрелял, но дураком он не был. Судя по тому, как быстро он принял решение о краже ключей и просчитал дальнейшие шаги, он хорошо соображал.

Нет, они заходили не с той стороны, и Света сказала об этом Дрозду.

– У нас всего трое подозреваемых! Неужели мы не сможем вычислить, кто забрался ко мне в квартиру?

Они сидели на тахте вокруг большого листа ватмана, на котором Дрозд изобразил схему театрального зала. Вокруг валялись карандаши.

Света начала загибать пальцы:

– Виктор Стрельников – раз, его сестра – два, Петр Иванович – три. Виктор точно ходил по залу, осматривал ряды.

– Стрельникова тоже.

– Что ей понадобилось в зале?

– Она выглядела так, как будто что-то искала. А вот Серафимовича я помню только стоящим на сцене.

Под руку Свете поднырнуло что-то теплое, пушистое, и она машинально погладила Никодима. А ведь верно, Петр Иванович не спускался в зрительный зал. Значит, и не мог вытащить ключи из ее сумки.

– Пожалуй, его можем исключить… – вслух подумала Света. – Честно говоря, я была бы только рада.

– Я бы тоже. – Дрозд сгреб в охапку второго кота и притянул к себе. – Но старикан на платформе опознал его. Забыла?

Света сердито щелкнула пальцами: точно, как она могла забыть!

– Не говоря о том, что сговор тоже не исключен, – добавил Дрозд. – Один крадет, второй в это время красуется на сцене.

Света задумчиво придвинула к себе план зала и взяла карандаш.

– Ты не помнишь, в каком ряду я сидела?

– В девятом.

– А ты?

– В пятнадцатом.

Она поставила на листе две точки. На первом ряду в середине нарисовала кружочек – это будет помощник режиссера, а возле него два кружочка поменьше: скуластый юноша и девушка с золотыми волосами.

– Это что? – Дрозд ткнул пальцем в получившегося снеговика.

– Эти двое тоже заняты в пьесе, но их выхода на сцену мы не дождались. Еще была Роза… Роза…

– Роза Карловна, – пришел на помощь Дрозд. – Я ее видел, она пару минут маячила в проходе. Щуплая старушонка, мышь мышью. Играет экономку. Светловолосая девчонка по сюжету дочь семейной пары, которую играют Стрельникова и Серафимович.

– А парень?

– Парень – ее жених, компаньон убитого.

Света пыталась сосредоточиться на том, что происходило в зале. Кто и в какой момент вытащил ключи? Пусть она была целиком поглощена съемкой, но Дрозд не мог не видеть, что кто-то подходит к ее вещам и роется в них.

– Ключи валяются на дне сумки, их не так-то просто достать.

– Я уже думал об этом. Но в зале почти все время было темно. Кроме пары секунд, когда осветитель со страху включил все лампы.

Это было после того, как потух свет. Вот еще одна загадка, которую они упустили из виду: погасший свет – и сигарета в зубах «убитого» Генри. Кто так жестоко пошутил над несчастной Стрельниковой? Не Серафимович же!

Света поняла, какая странность не дает ей покоя.

– Леш, ты не задумывался, кто сунул трупу сигарету? И зачем?

Он пожал плечами:

– Стрельников прав, это кто-то из подрастающего поколения. А зачем… Да просто так! Усы на портретах зачем дети пририсовывают?

Света отпустила кота и встала, прошлась по комнате. Так-то оно так… Но не совсем.

Она обернулась к другу.

– Подрастающее поколение было представлено Лерой и двумя молодыми актерами. Правильно?

– Правильно.

– Лера сидела в глубине зале, она физически не успела бы добежать до сцены за то время, что не было света. Правильно?

– М-м-м… Да, пожалуй. И?

– А мальчик с девочкой настолько всех боялись, что при первых признаках скандала смылись из зала, только пятки сверкали. Я в жизни не поверю, что они рискнули бы так пошутить. Стрельников – это вам не добрый школьный учитель. Он бы их с потрохами съел за маленькую шалость. Лера могла рискнуть, подобная шутка – это в ее духе, и к тому же она терпеть не может Стрельникову. Но как раз у Леры такой возможности не было.

– К чему клонишь? – нахмурился Дрозд. – К тому, что сигарету могли вставить манекену либо сам Стрельников, либо Петр Иванович?

– А почему ты не думаешь об Анне? Если ей нужен был повод, чтобы сорвать репетицию, то лучше не найдешь.

Дрозд удивленно хмыкнул – мысль о том, что Стрельникова сама спровоцировала скандал, не приходила ему в голову.

– Ты забыла про помрежа! Они с актрисой друг друга не переносят.

– Я не забыла, я его сразу исключила. Он толстый и неспортивный, ему не так-то просто запрыгнуть на сцену в темноте. Если бы он попробовал, мы бы слышали шум. Но все было проделано тихо. Кстати, это еще одна причина подозревать одного из тех, кто уже стоял рядом с кроватью. Стрельниковой нужно было сделать всего два шага, чтобы всунуть сигарету Генри.

– А Серафимович?

– Подожди, до него сейчас дойдем. Кроме сигареты есть еще кое-что. Помнишь, как Стрельникова уходила из театра? Сначала Петр Иванович вернул ей шляпу. Затем очки. А после этого заставил ее возвратиться в третий раз.

– За перчатками?

– Да. И он не сразу отдал их ей, а Стрельникова казалась растерянной.

Дрозд одним движением карандаша изобразил на листе растопыренную пятерню.

– Я бы тоже растерялся, если бы мне пытались навязать перчатки в тридцатиградусную жару.

– Вот именно! – воскликнула Света. – Шляпа, темные очки – это понятно и не вызывает вопросов! Но перчатки?

Кот Бронислав, валявшийся на тахте, вдруг заинтересовался рисунком. Он встал, подтащился к Дрозду и плюхнулся сверху на нарисованную ладонь. Это было похоже на приземление пушистого черно-белого дирижабля.

Глядя на него, Дрозд предположил:

– Может, у нее лишай?

– Нет у нее никакого лишая, – серьезно ответила Света. – Она прячет кожу от солнца, чтобы не стареть раньше времени, но даже для нее перчатки в жару – это перебор. Пусть и кружевные.