– Каких еще барабашек, Леонид? Да вы что тут все, очумели?! Вроде еще и не пили...

Сергей Юрьевич начинал нервничать.

– Товарищ не понимает, – кивнул на него Леня. – Я, главное дело, слышал. Вьетнамец слышал. Херостратов вот тоже слышал – скажи, Артист? Я уж не говорю про девочек. И только наш дорогой хозяин ничегошеньки не слышал! Не получается, роднуля. Свидетелей многовато, чтобы гнать нам тут туфту.

– Погоди, погоди... Постойте, господа! Это какое-то недоразумение. Не знаю, что вы тут слышали, я ведь выходил распорядиться насчет ужина.

– Это верно, его не было в комнате, – подтвердили сразу несколько голосов.

– Ну вот видите! Леня, Вьет! Сейчас мы во всем разберемся. Так что вы...

– Тихо! – перебил «массовку» резкий властный голос настоящего хозяина – Вьетнамца. В гостиной сразу воцарилась послушная тишина.

– Что у тебя там, Шмон?

– Как – что? Чердак, конечно. Самый обычный чердак.

– Обычный, говоришь? А эта дырка – что это? Звук была там.

Все присутствующие как один задрали головы вверх. Никакой дырки в потолке, разумеется, не было. Просто небольшой его участок – в самом углу гостиной – выглядел немного не так. Во-первых, он выступал вниз, будто прогнувшись под тяжестью какого-то большого груза. Во-вторых, на нем не было богатой лепнины под старину, квадратик площадью в два-три метра был закрыт обычными пластиковыми плитами. Так называемый подвесной потолок.

Заместитель прокурора залился краской и страдальчески заломил руки.

– Ах, это. Действительно, очень некрасиво, я понимаю. Разрушает все впечатление от голубой гостиной, но что было делать?..

– Плевать на впечатление. Почему это?

– Сейчас я все объясню, Вьет. По проекту, там была предусмотрена так называемая осветительная, которая обязательно должна сообщаться с гостиной. Понимаешь?

Едва намеченные природой брови Вьетнамца поползли вверх.

– Как в театре, уважаемый, – услужливо подсказал ему оперный дирижер Геростратов, пожилой и благообразный. – Однако, Серж! Вам не откажешь в размахе.

Маэстро был единственным из членов клуба, кто до этого позднего часа сохранил свой вечерний костюм в полном порядке – вплоть до галстука-бабочки. Зато свою звучную фамилию он в этой компании утратил давно и бесповоротно.

– Ну, «осветительная» – это одно название, для удобства. На самом деле там должно было разместиться специальное оборудование для спецэффектов, которое есть далеко не в каждом театре. Во всяком случае, в вашем, Виктор, его точно нет. Это такой компьютер последнего поколения, который позволяет...

– Фигня, – отрубил Вьетнамец. – Что там сейчас?

– Так, ничего. Маленькая комнатушка, заваленная всяким хламом. Честно говоря, я уже не помню, когда заглядывал в нее последний раз, понятия не имею, чего туда строители натащили. Ведь отделка дома еще продолжается. Должно быть, что-то свалилось – вот вам и шум. Хочешь, я пошлю своих ребят проверить? Чтобы исчерпать это недоразумение...

Сергей Юрьевич взялся за телефон, но Вьетнамец ласково придержал его руку.

– Ну-ну, друг. Зачем тебе беспокоиться? Это я посылаю свои ребята проверять.

Мыздеев только пожал плечами. Этот Вьетнамец совсем обнаглел, хозяйничает в его доме как в своем! Пожалуй, надо будет обмозговать с Соколовым, как поставить его на место.

Лене Паневичу тоже показалось, что его авторитет может быть ущемлен самоуправством конкурента. Только он, в отличие от Шмона, имел право решающего голоса.

– Погоди, роднуля, давай по-честному. Мои ребятки тоже пойдут с твоими, чтоб не скучали. Мало ли что!

Оба бандита отдали короткие распоряжения в свои мобильники, и в гостиной воцарилось ожидание. Не сказать, чтоб оно было очень напряженным. Все – за исключением, быть может, не в меру подозрительного Вьетнамца, – были уверены, что инцидент не стоит выеденного яйца.

Ждать пришлось недолго. Не прошло и трех минут, как переговорные устройства Вьета и Леника запищали почти одновременно. По мере того, как они выслушивали доклады, менялись их лица – и, соответственно, атмосфера в комнате. Каждый из них разговаривал со своим человеком, а глазами – друг с другом. Большинство присутствующих знали этих двоих достаточно, чтобы научиться читать мысли по их взглядам. И то, что прочел Мыздеев в раскосых щелочках Вьетнамца, прошибло заместителя прокурора холодным потом.

– Что... Что случилось? Ваши головорезы нашли привидение?

– Он еще шутит, с-сука! – злобно прохрипел Паневич, сжав кулаки.

Сергей Юрьевич вскочил с кресла, губы его тряслись.

– Ты что, Ленчик, охренел?! Что тут происходит? По какому, собственно, праву...

– Право? – перекрыл его визг каркающий голос Вьетнамца. – Вы все слышите? Шмон говорит – «право». Это смешно! Ах, я и забыл, ты же у нас прокурора, Шмон. Правда, бывшая...

– Б-бывший?! Почему? Как это – бывший?!

– Да что ты с ним цацкаешься, Вьет, с этой падлой прокурорской, в натуре...

– Погоди, Бугор, не шуми. Я вижу, наш друг нас не понимала. Не хотела понимать! Надо ему объяснять.

– Не хочу? Да я и правда ничего не понимаю, клянусь папой!

– Отца хоть не трогай, падла! – Паневич яростно стряхнул с плеч повисших на них «девочек». – Папашка твой, царство ему небесное, был человек, в отличие от тебя, беспредел поганый!

– Кто беспредел? Это я беспредел?! Ленчик... Вьет... Друзья! Вы все меня не первый год знаете, я же всегда... – Сергей Юрьевич чуть было не сказал «верой и правдой». – Всегда играл по правилам! Я не знаю, что случилось, но все это какое-то чудовищное недоразумение. Давайте спокойно разберемся!

– Давай, – миролюбиво согласился Вьетнамец. – Идем, Бугор. Пусть смотрит свое «недоразумение». Мне самому интересно тоже.

Он крепко взял бывшего прокурора под локоток и подтолкнул к выходу. С другого боку на Мыздеева навалился огромный Леня-Бугор.

Внезапно Сергей Юрьевич понял все. Никакое это не недоразумение! Эти два скота решили от него избавиться и подстроили ему ловушку в его же доме! Собрав последние силы, Мыздеев рванулся из дружеских объятий.

– Помогите!!! Они меня подставили, они хотят меня у...

Азиат сделал едва заметное движение ребром ладони, и жертва обмякла в руках бандитов, подавившись своим тщетным призывом о помощи. Вьетнамец ощерил клыки.

– Господа! Наша хозяина просит его извинять, он должна вас покидать. Он много пить и плохо себя чувствовать. А вам отдыхать и веселиться! – Он щелкнул пальцами. – Симона, делай музыка громко!

Никто в гостиной не проронил ни единого звука...

Очнулся Сергей Юрьевич от того, что кто-то довольно бесцеремонно хлопал его по щекам. Он с трудом разлепил глаза и увидел прямо перед собой желтую оскаленную физиономию Вьетнамца.