Он воззвал к сотруднику речной полиции, стоявшему рядом со мной; тот кивнул и добавил:

— Так точно, сэр! Едва ли он добровольно прыгнул в воду. Никаких отметин на теле. Да и не похож он на самоубийцу. По моему опыту, топятся чаще бедные женщины, которым не на что жить, или соблазненные и брошенные девушки. А то еще разорившиеся торговцы или азартные игроки, которые проигрались дотла.

— Вот именно! — сухо подтвердил врач. — Перед нами рабочий, возможно, вполне честный малый, но любитель выпить, как и все они. Ну а костяшки его пальцев… Смотрите сами! — Он поднял руку трупа, чтобы я мог ее осмотреть. — Кожа как бумага, но на костяшках не треснута. Перед смертью он не дрался… Ногти обкусаны, — небрежно добавил он, выпуская руку мертвеца.

— Ногти обкусаны?! — изумился я.

— Мне что, все повторять два раза?! — заревел врач. — А? Что? Да, некоторые люди кусают ногти. Нервы. Дурная привычка, от которой следует отучать в детстве.

Я открыл было рот, чтобы возразить, но, взглянув на доктора, передумал и повернулся к сотруднику Темзенской речной полиции.

— Кто опознал покойного?

— Джентльмен по фамилии Флетчер, сэр. Насколько я понял, он представляет компанию, в которой служил утопленник. С трудом перенес опознание… Пришлось увести его в соседнюю комнату и дать каплю бренди, чтобы он успокоился.

— Вот дурак! — сухо заметил врач. — Я сказал ему: «Полно, полно! Ведь он всего лишь ваш рабочий, а не близкий родственник. Неужели вы никогда раньше не видели мертвецов?»

— Он сказал, что видел, — вспомнил речник, — только не выловленных из реки.

— Ну и что, что из реки! — ответил врач, видимо решивший не выказывать сочувствия несчастному Флетчеру. — Не так уж долго он там и пробыл, между нами говоря. Труп был в неплохом состоянии, почти не разложился… Я даже показал ему, что раки почти ничего не обгрызли, разве что часть глазного яблока… Не понимаю, с чего он вдруг позеленел.

— Пришлось плеснуть ему еще бренди, — добавил сержант-речник.

— Итак, — обратился я к врачу, — как долго труп, по вашим подсчетам, пробыл в воде? Пропал он утром в субботу. На работу он не явился, по словам домохозяйки, из квартиры вышел накануне вечером, в пятницу, и больше уже не возвращался.

— Тело нашли во время отлива, сегодня рано утром, — ответил сержант речной полиции. — Крысы не успели до него добраться, так что, по-моему, оно пролежало на берегу не больше часа. Его выбросило на берег; можно сказать, повезло, иначе пришлось бы ждать, пока газы не вытолкнут труп на поверхность. Иногда это происходит не сразу, особенно если труп натыкается на какую-то подводную преграду.

— По-моему, он скончался в пятницу ночью, — сказал врач. — Как я и говорил, по пути домой.

— Какая была погода на реке в ночь с пятницы на субботу? — спросил я у представителя речной полиции. — Насколько я помню, шел дождь.

— Верно, сэр. Но еще раньше над рекой поднялся густой туман. Он нависал, как одеяло; потом начался дождь, и туман рассеялся. И все равно по берегу реки надо ходить очень осторожно. Шаг в сторону — и под ногами пустота. И вот — бултых! — вы уже в Темзе, а река словно только этого и ждет… Хватает вас в свои объятия, из которых не так-то легко выбраться.

— Видите? — сказал врач. — А? Что? Вы довольны?

— Знаете, сержант, — обратился я к Моррису, когда мы отправились назад. — Я совсем не доволен. А вы что думаете? А? Что? — с досадой прибавил я.

Моррис хихикнул.

— Сэр, да ведь мы и ждали чего-то в таком роде. Нам еще повезло, что труп так быстро выбросило на берег. Речник прав: иногда утопленники всплывают очень не скоро — и тогда их бывает трудно опознать.

— Скажите, Моррис, вы грызете ногти?

— Нет, сэр. Грыз, когда был маленьким. Но в школе, куда я пошел, директрисой была одна пожилая вдова, которая прямо не выносила, когда ученики грызут ногти. Бывало, поймает кого за таким занятием — и пожалуйте на порку. Мальчик, девочка — ей все равно. Протягиваешь руку, а она — трах линейкой со всей силы! Так что от дурной привычки я там избавился.

На сваю рядом с нами села крупная и недружелюбная с виду чайка; она смерила нас злобным взглядом. Моррису птица явно не понравилась.

— Кажется, матросы верят, что в них переселяются души погибших моряков, — заметил он, указывая на чайку. — Или это не в них, а в других?

— По-моему, такое поверье связано с буревестниками, — ответил я, — хотя тут я небольшой знаток. Если уж в такую птицу и переселилась чья-то душа, — я ткнул пальцем в нашего остроглазого соглядатая, — то наверняка пирата, да еще такого, которого повесили на рее. Следите за шляпой, когда она взлетит. Возможно, у нее коварные планы.

Чайка раскрыла злобный клюв и издала немелодичный крик.

— Скажите, сержант, — спросил я у Морриса, — вы бы назвали нашего покойника, Джема Адамса, человеком нервным?

— Нет, сэр. По-моему, особой чувствительностью он не отличался.

— Вот именно. А он, оказывается, грыз ногти. Что-то подсказывает мне, что в последнее время он испытывал особое и непривычное для себя напряжение, из-за которого вспомнил детскую привычку. А с напряжением все равно не справился. Уж слишком оно давило на него.

— Ну а как же? — ответил Моррис. — На стройплощадке нашли труп; простои начались и все такое…

Чайка взмыла со своего места, захлопав крыльями. Мы с Моррисом инстинктивно пригнулись, когда птица пролетела над нашей головой. Потом, правда, мы оба сделали вид, будто и не думали пригибаться.

— Простои его не волновали, — заметил я, — если только они не происходили из-за рабочих, которые трудились под его началом. Он ведь понимал, что за общим ходом работ надзирает не он. Управлял сносом Флетчер; хотя ему простои обошлись, наверное, в несколько бессонных ночей, с точки зрения Адамса, простои стали только началом остальных неприятностей. Он-то мог объяснить все тем, что в старом доме нашли труп. В то первое утро, когда мы туда пришли, он не показался мне особенно расстроенным. Нет, он над чем-то задумался уже после того, как мы побывали в Агартауне. А может быть, позже произошло нечто, что вызвало его беспокойство. Потому-то он и стал грызть ногти, вспомнив детскую привычку… И вот еще что. Врач утверждает, что от покойника пахло смесью крепких напитков и пива. Со слов миссис Райли нам известно, что Адамс имел привычку вечером заходить в пивную. Но она же уверяла, что он никогда не возвращался домой пьяным в стельку. Что-то подсказывает мне, что она не лжет. Адамс не был пьяницей. Но кто-то явно хотел, чтобы мы поверили в то, что нам только что сказали в Уоппинге… Будто бы Адамс мешал пиво с бренди и в пятницу вечером так упился, что не сумел благополучно добраться до дому и свалился в Темзу. Как вам кажется, Адамс был способен на такое?

— Нет. — Моррис покачал головой. — Может, его кто-то хорошо угостил? Был вечер пятницы, конец рабочей недели. Наверное, у самого Адамса на руках осталось не так много денег; он ждал субботы, когда на стройке платят жалованье. По-моему, десятник вряд ли отказался бы, если бы кто-то предложил угостить его выпивкой. Выходит, его напоили специально, причем заказывали бренди, которое он обычно не пил.