Я ценю это, поверьте… Не понимаю, как я могла подозревать вас в неблаговидных делах? Я так на себя сержусь! Не держите зла, моя милая, лучше скажите, как мне загладить вину?

Она видела в глазах Лорны недоверие, но плела словеса, пытаясь окончательно вытеснить из своего сердца обиду, когда-то нанесённую изменой мужа, и в сотый раз убеждая себя, что эта милая, работящая девушка ни в чём не виновата. Раскаяние хозяйки смягчило страдания Лорны, а слёзы отчаяния сменились слезами тихой радости. Вскоре они уже вели почти задушевную беседу.

— Кажется, я поняла. Это Катрисс подсказала вам про мой сглаз.

— Да, верно.

— Как она? — волнуясь, спросила Айлин.

— В последнее время плохо себя чувствует, почти не спит. Ей трудно сосредоточиться на чём-то одном, она постоянно отвлекается, даже когда принимает клиентов, — ходит по салону, переставляет безделушки или вдруг начинает подпиливать ногти, не обращая ни на кого внимания…

— Она принимает антидепрессанты? — Тема была деликатной, но с кем же тогда обсуждать проблемы Катрисс, если не с её сестрой?

— Они не защищают её от видений, напротив, делают их ярче…

— А по-моему, — пробормотала Айлин, — её видения — шарлатанство чистой воды. Лорна, ну, скажите, она хотя бы скучает по Фанни?

— Нет… Больше по отцу.

— Мёртвых любить легче, — с досадой сказала Айлин. — С годами неприятные моменты стираются из памяти и образ становится почти идеальным. Вы своего отца не знали, ведь он умер ещё до вашего рождения, а ваша мать и Катрисс, я уверена, говорят о нём только в превосходных тонах. И было бы это правильным, живи вы за пределами Дубъюка, вдалеке от мурров и от меня. Но послушайте, дорогая… Иногда необходимо снять розовые очки — чтобы живые не казались монстрами из-за того, что не разделяют вашего восхищения умершими.

Лорна хмурилась.

— Если вам так плохо с ним жилось, почему вы не развелись?

— Из-за Катрисс, конечно. Эти двое обожали друг друга. Она вылитый отец, такая же неугомонная, и игры у них были жутковатые, с надрывом, на грани: то по крышам бегают, то стреляют по голубям. Однажды построили несколько плотов и огромной компанией отправились по Алофе на север, к болотам, чуть не утонули. Я думала, с ума сойду, а Катрисс хоть бы что. Другой семилетний ребёнок заикой бы остался после таких приключений, едва спасли, а ей весело… ещё, давай ещё! И не разговаривала нормальным голосом, а кричала и приказывала. Помню, я постоянно боялась, что, имея перед глазами пример отца, она пристрастится к заразе похлеще многих, к картам. Но, знаете, в годы моего замужества на Дубъюк сошло какое-то небывалое умиротворение. Это сейчас каждый день что-то случается, а тогда мы жили без особых происшествий, праздники были весёлыми, шумными, люди любили кошек, доверяли властям. Словно всё зло, что есть в мире, сконцентрировалось в пределах моего дома и не могло вырваться наружу.

— Мне больно это слышать… Простите, если мои суждения вас задевают, госпожа Монца, но Катрисс говорит, что даже мурры любили нашего отца…

— Уму непостижимо, — Айлин пожала плечами, — но это правда. Мурры были в восторге от нестройных песен и пьяных хороводов, которые водили вокруг них собутыльники Анчи. Когда он погиб, от женихов отбою не было, но мне казалось, что ради Катрисс нужно оставаться вдовой, ведь она так тосковала по отцу. Знаете, ради детей мы часто идём на жертвы, а потом размахиваем ими, как знамёнами, и обижаемся, что дети не способны их оценить. И всё же я спрошу. Она вспоминает меня хоть иногда?

Лорна помялась.

— Кажется, ей никто не нужен… Извините.

— Благодарю за тактичность… Всем и так известно, что Катрисс меня ненавидит.

— За что? — робко спросила Лорна.

— За то, что на свете существуют мурры и её любимый мужчина погиб, не сумев изменить порядок вещей. Сначала она потеряла отца, потом мужа. Это её сломало.

— Я люблю Катрисс всем сердцем, но, к сожалению, я никогда особенно её не интересовала, — вырвалось у Лорны. — Думаю, она терпит мои визиты только в надежде, что я смогу донести до вас её самое заветное желание. Вы же о нём слышали?

— Ещё бы. Она хочет воскресить своего дорогого Броди.

— Очень хочет! И готова вас простить, если…

— Это абсурд, — с мучительной гримасой сказала Айлин. — Как я могу кого-то воскресить?

— Она считает, что для вас нет ничего невозможного, а ей вы отказываете только из вредности, и что живица из хитина янтарников…

— Живица, — снова перебила Айлин, — не всесильна.

— А живая вода?

— Ещё лучше! Это не моя собственность, я не имею права — и возможности — распоряжаться тем, что создано магией кошек и им принадлежит. Когда вы снова собираетесь к Катрисс?

— В свой ближайший выходной. У меня скользящий график.

Честно сказать, Айлин не могла припомнить и дня, когда бы не видела Лорну, та всегда была на виду, на подхвате, всегда готовая служить и услужить. Но иногда завтраки приносила София или Фелиси, и, вполне вероятно, что в эти дни она, формально, не работала.

— А я помню!

— Хорошо, — улыбнулась Лорна. — Следующий выходной — через два дня.

— Пожалуйста, расскажите Катрисс о нашем разговоре. То, что сочтёте нужным.

— Конечно, госпожа Айлин. Я попробую, улучив удобный момент.

— Вы просто чудо, — искренне сказала Айлин.

— Не знаю, важно ли это… — Лорна колебалась. — Когда я рассказала сестре про парадный обед, об отравлении, она промолчала, но потом вернулась к разговору и как-то очень невнятно сказала, что нужно проверить падлину… или, извините, подляну.

Айлин была озадачена и беззвучно повторила слова Катрисс, а потом воскликнула:

— Па… влину? Проверить Павлину?!

— Возможно, — нерешительно сказала Лорна. — Очень может быть.

Лорна забрала поднос и ушла. А Айлин ещё посидела некоторое время, с теплотой думая о Лорне и с раздражением — о тётушке Павлине, чей образ со временем почему-то не становился идеальнее. Не прошло и пяти минут, как Лорна вернулась.

— Госпожа Айлин, я долго думала, говорить ли вам…

— О чём? — испугалась Айлин, уставшая от плохих новостей.

— О подготовке к парадному обеду. Я вошла в гостиную и увидела госпожу Фанни за накрытым столом, ещё до прихода гостей. Она сидела такая бледная, пугающе бледная… А потом всё закрутилось со страшной силой. Но я не сказала полицейским. Не верю, что госпожа Фанни способна намеренно причинить кому-то вред, она замечательная девочка.

— Не называйте её госпожой хотя бы при мне, ведь она ваша племянница. Я скажу ей про вас. И к какому выводу вы пришли? — расстроенным голосом спросила Айлин.

— Фанни что-то знает.

— Может, после