Правой ногой слон столкнул блок песчаника, который скатился по ущелью и упал в холм красноватого песка между двумя выступами. На северной стороне был расположен вертикальный скалистый склон, спускавшийся почти до воды, на юге он сходил на нет, оставляя открытым широкое пространство, выходящее на восток.

Там была привязана лодка, выдолбленная из ствола пальмы, в которой спал маленький мальчик.

— Приведите его, — приказал царь двум воинам. Когда мальчик увидел воинов, то кинулся бежать в надежде скрыться, поскользнулся, увязнув в песке, и упал у самой кромки Нила. Египтяне скрутили его и привели к царю.

Неудавшийся беглец смотрел по сторонам испуганными глазами, опасаясь, что ему отрежут нос.

— Я не вор! Это лодка моя, я клянусь и…

— Ответь мне на вопрос и можешь считать себя свободным, — сказал Рамзес. — Как называется это место?

— Абу Симбел.

— Можешь идти.

Мальчишка кинулся к лодке, отчалил, и изо всех сил принялся грести руками.

— Пойдемте отсюда, — сказал Серраманна, — это место не внушает мне доверия.

— Я не заметил никакого присутствия змей, — заметил Сетау. — Странно… Уж не изгнала ли их божественная Хатхор?

— Не ходите за мной, — приказал царь.

Серраманна сделал шаг вперед.

— Великий Царь!

— Я должен повторить?

— Ваша безопасность…

Рамзес начал спускаться к реке. Сетау задержал сарда.

— Лучше подчиниться.

Серраманна склонился, ворча. Царь один в этом заброшенном месте, во враждебной стране! Сард пообещал себе, что в случае опасности тут же вмешается.

Достигнув берега реки, Рамзес повернулся к ущелью из песчаника.

Здесь было сердце Нубии, о котором эта страна еще не знала. Он, Рамзес, сотворит из Абу Симбела чудо, которое переживет века и навсегда установит мир между Египтом и Нубией.

Фараон провел несколько часов, думая об Абу Симбеле, проникаясь чистотой неба, мерцанием Нила и мощью скал. Здесь построят главное святилище страны, он соберет божественную энергию и окутает ею край так, что гром оружия стихнет.

Рамзес посмотрел на солнце. Его лучи не просто скользили по краям ущелья, они пронизывали его насквозь, освещая внутреннюю часть. Во время работ архитекторы должны будут сохранить это чудо.

Когда царь поднялся, совершенно издерганный Серраманна чуть было не заявил о своей отставке. Но пример невозмутимости слона удержал его. Он не покажет себя менее терпеливым, чем животное, каким бы большим бы оно ни было.

— Мы возвращаемся в Египет! — решил царь.

Освежив рот содой, Шенар подставил лицо умелому брадобрею, умевшему даже вырывать волосы, не причиняя ни малейшей боли. Старший брат Рамзеса был весьма неравнодушен к втиранию благовонных масел, особенно в кожу головы, перед тем как надеть парик. Эти маленькие радости делали его существование приятным, а облик более представительным, и, хотя он не был так красив и атлетически сложен, как Рамзес, он соперничал с ним в элегантности.

Взглянув на водяную клепсидру, весьма дорогую вещь, он отметил, что час встречи приближался.

Его паланкин был комфортным и просторным, самым красивым в Мемфисе, он превосходил даже паланкин фараона, место которого он однажды займет. Он остановился на берегу огромного канала, позволявшего большим судам проходить в порт Мемфиса, чтобы доставить груз.

Сидя под ивой, маг Офир наслаждался прохладой. Шенар прислонился к стволу и уставился на рыбацкую лодку.

— Как продвинулись ваши дела, Офир?

— Моис — исключительная личность, обладающая характером, который сложно подчинить.

— Другими словами, вы потерпели неудачу.

— Не думаю.

— Ваших ощущений недостаточно, Офир, мне необходимы факты.

— Дорога, ведущая к успеху, часто длинна и извилиста.

— Избавьте меня от вашей философии. Вам удалось или нет?

— Моис не отбросил мои предложения. Разве это не ценный результат?

— Допускаю, что это уже интересно. Он признал, что ваши планы осуществимы?

— Верования Эхнатона близки ему. Он знает, что они исходили из веры евреев и что наш союз может быть плодотворным.

— Он популярен среди своих соотечественников?

— Все больше и больше. По своей природе Моис настоящий вождь, он легко подчинит себе другие кланы. Как только строительство Пер-Рамзеса подойдет к концу, он размахнется по настоящему.

— Сколько еще ждать?

— Несколько месяцев. Моис смог так воодушевить кирпичников, что они работают в невообразимом темпе.

— Проклятая столица! Благодаря ей известность Рамзеса перейдет границы Севера.

— Где находится фараон?

— В Нубии.

— Это опасный край.

— Даже не мечтайте, Офир, царские гонцы принесли чудесные новости. Фараон одержал победу, вернул золото и даровал его храмам. Рамзес даже сумел совершить очередное чудо, открыв богатейший водный источник в пустыни, а его армия создала плодородную зону. Успешный поход, образцовая победа.

— Моис не знает, что ему придется сражаться с Рамзесом.

— Его лучшим другом…

— Вера в единого бога одержит верх, столкновение неизбежно. Когда он перейдет в наступление, мы должны будем его поддержать.

— Это будет вашей задачей, Офир. Как вы понимаете, я не могу выходить на первый план.

— Мне будет необходима помощь.

— Какая?

— Жилье в Мемфисе, слуги и свобода передвижения для моих помощников.

— Согласен при условии, что вы регулярно будете посылать мне отчеты о ваших действиях.

— Это самое меньшее, что я должен делать.

— Когда вы вернетесь в Пер-Рамзес?

— Завтра. Я переговорю с Моисом и скажу, что наши действия приносят плоды.

— Не беспокойтесь больше о вашем быте, приложите все усилия, чтобы убедить Моиса биться за утверждение своей веры, против тирании Рамзеса.

Кирпичник Абнер напевал. Меньше чем за месяц первая казарма Пер-Рамзеса была закончена, и первые пешие воины, прибывшие из Мемфиса, уже расположились там. Помещения были просторными и хорошо проветриваемыми, отделочные работы безукоризненными.

Благодаря Моису, оценившему его старательность, Абнер руководил группой из десяти кирпичников, опытных и работящих. Вымогательство Сари стало лишь плохим воспоминанием, Абнер поселится в новой столице со своей семьей и будет участвовать в строительстве общественных зданий. Перед ним открывалось счастливое будущее.

Этим вечером он собирался отведать нильского окуня в компании своих товарищей и поиграть в «змею», надеясь, что его фишки будут регулярно достигать ящика, не попадая в ловушки, нарисованные на теле змеи. Выигрывал тот, кто первым заканчивал игру, и Абнер чувствовал, что удача должна улыбнуться ему.